КУРИЛЬСКИЕ МЕМУАРЫ
С месяц назад, печатая свои заметки о Южных Курилах, где прожил в молодости почти четверть века, я обещал их продолжить, если на то будет воля читателей. Отклик не заставил себя ждать: «Желаем, рассказывай».
Итак, прошлые мемуары были посвящены, в основном, интересным, а то и авантюрным характерам некоторых курильчан. И как-то так получилось, что незаслуженно забыл еще об одной островной легендарной личности: великолепном хирурге Раисе Шаимовиче Байдулове. Или Байдуле, как фамильярно, но с нескрываемой любовью называли его меж собой жители Кунашира, где тот заведовал хирургическим отделением больницы райцентра.
У Байдулова были золотые руки. Их он, как поговаривали коллеги, непрестанно тренировал, завязывая узелки на хирургической нитке в приоткрытом спичечном коробке. Не знаю, насколько это соответствовало правде. Но то, что его пальцы при осмотре пациента были предельно осторожны и даже нежны, однажды убедился сам, обратившись к Шаимовичу с травмой, полученной на сенокосе. Причем мягкие прикосновения и максимальная сосредоточенность на человеческой боли категорически противоречили его чингисханской внешности степного казаха и напускной грубоватости, с которой он наводил «шорох» среди персонала вверенного ему отделения. Поэтому Байдулову народ верил безгранично, приписывая ему разные операбельные чудеса.
Так, например, в свое время весь небольшой шеститысячный Южно-Курильск гудел от пересудов, когда жена, застукав мужа с любовницей, засадила ему прямо в сердце кухонный нож. До сих пор непонятно, как районный хирург сумел починить человеческий «мотор», а потом запустить его прямо рукой, потому что дефибриллятора то ли не было, то ли он не фурычил. И уже спустя пару месяцев помирившаяся семейная пара прогуливалась вечерами под ручку, любезно раскланиваясь со встречными.
В другой раз Байдула спас, казалось бы, безнадежного солдатика-сибиряка из местного гарнизона, которому на строительстве казармы в череп влетел стальной дюбель от монтажного пистолета.
Военные врачи не рискнули без соответствующего оборудования и нейрохирургического опыта проводить операцию на открытом мозге, по сути, поставив крест на молодой жизни. А вот Байдулов не побоялся взять на себя ответственность, хотя это впрямую его не касалось. И отбил только начинающего жизненный путь парня от костлявой старухи с косой.
По сути дела для острова, затерянного в недосягаемом от крупных клиник океанском далеке, Раис Шаимович был как русский гений Пирогов, как военно-полевой хирург последней надежды. Поэтому ему прощали все его слабости, которых было аж две. Конина и шахматы. И если первой он изредка потакал в отпусках у себя на родине, то со второй приходилось сообща «бороться» пациентам хирургического отделения. Всех слабо раненых мужиков, попадавших в его руки, хирург первым делом штопал и гипсовал, а потом обязательно спрашивал на счет умения двигать пешки и ферзя. И если кто-то по незнанию соглашался на партию-другую с Байдуловым вечерком во время врачебного дежурства, да еще и выигрывал – все, хана! До самой выписки Шаимович преследовал бедолагу с требованием неоднократного и безоговорочного реванша.
Ну, а теперь, собственно, о ставшем мне родным Южно-Курильском районе. В него включены десять отдельных островов, два из которых – Кунашир и Шикотан – обитаемы. И еще на двух из семи остальных есть по пограничной заставе. На других небольших островках живут только птицы да тюлени с нерпами. Но воды вокруг них раньше просто кишели рыбой, полезными водорослями, а также вкуснейшими членистоногими, головоногими и прочими ценнейшими иглокожими. Во всяком случае, так было в конце прошлого века, когда японцы при большой конкуренции покупали у нас квоты на добычу подводных богатств у тех островов, что мечтают вернуть в свою империю. Однажды я был свидетелем настоящей гонки, ежедневно устраиваемой японскими рыбаками за право занять лучшее место над подводными плантациями морской капусты. Без нее не обходятся практически ни одни роллы популярного ныне по всему миру японского суси. Не удивляйтесь, именно, суси, а не суши, как неправильно у нас это блюдо обзывают.
Так вот, рано утром из-за японского мыса Носаппу острова Хоккайдо, в хлопьях белоснежной пены появляется дико несущиеся наперегонки десятки, если не сотни, быстроходных маленьких шхун. Знакомые рассказывали, что стартуют они от пирса одновременно, по команде следящего за порядком главы рыбацкого кооператива. И, долетев до так называемой банки, то есть подводной возвышенности, японцы занимают место, чтобы потом выдергивать из глубины крючьями длинных шестов темные, почти черные листья ламинарии.
Наши рыбаки тоже так делают. Только без спешки и толкотни. Как-никак – на своем «огороде», что сдуру чуть было не отдали в угоду сиюминутной политической выгоде.
Я не буду сейчас перечислять все морские богатства, населяющие или мигрирующие в территориальных водах вокруг малых Курильских островов, называемые раскосыми соседями на свой лад Хабомаи. Вот лишь некоторые: несколько видов промыслового краба, голотурия, камбала, треска, палтус, трепанг, морской еж, ламинария, иваси, сайра, кета, горбуша, навага, минтай, терпуг, корюшка, морской гребешок, трубач, кальмары, осьминоги и многое-многое другое. Ну, и что? Будем отдавать или самим пригодится?..
И это не говоря про земные богатства островов, на одном из которых, Кунашире, мне, повторяю, довелось прожить больше 23 лет.
Ничего себе так островок, длиной с севера на юг 123 км и шириной от 30 до 7 км. И площадью без самого малого полторы тысячи квадратных километров. Не Крым, конечно, но тоже штука немаленькая. Зато в южной части растет и благоухает в сезон цветения самая настоящая магнолия. Не верите? Тогда, как говорится, Гугл в помощь. Заодно убедитесь, что на Кунашире даже виноград дикий местами произрастает. Мой товарищ, правда, нарвавшись на заросли, безуспешно пытался вина из него надавить. Не забродило, пока кучу сахара не вбухал для сладости.
Зато в лесу довольно много лиан китайского лимонника и вкуснейшей актинидии, которую почему-то на Кунашире называют кишмишем, хотя ягода на него совершенно не похожа. Она, скорее, по вкусу и аромату ближе к фейхоа, только лучше.
Помимо того на Кунашире много привычных для россиян дикорастущих ягод: брусника, земляника, клюква, шикша, сладкая рябина и так далее. Но самой любимой среди островитян считается красника, по научному «вакцининиум превосходный». Или, как местные ее называют, «клоповка». Говорят, этот вереск прозвали так за характерный запах. Категорически не согласен! Пахнет великолепно, вкус ее сахарного сиропа вообще выше всяких похвал. А уникальность «клоповки» в том, что отлично, в два счета понижает кровяное давление. Ну, и против простуды самое то. Словом, царь-ягода.
Грибов на острове тоже полным-полно. Причем разных: грузди всех видов, белые грибы, рыжики, маслята, вешенки, лисички, подберезовики, моховики, сыроежки и так далее. Те, кто не ленится, за лето делают неплохие запасы солений.
Правда, сейчас кунаширский народ летом все больше на своих дачах пашет в теплицах и на грядках. Это настоящая отдушина для жителей райцентра, вынужденных жить на голой, плоской сорокаметровой возвышенности на берегу бухты, куда заходят грузовые и промысловые суда.
Погода на той сопке, пожалуй, самая скверная на Кунашире. Местный народ до сих пор не возьмет в толк, почему наши переселенцы, прибывшие на остров после войны в середине прошлого века, облюбовали именно ее для главного островного поселка. Хотя японцы, как рассказывали старожилы, предпочитали селиться в других местах. В частности у нынешнего самого южного населенного пункта, села Головнино. Его назвали в честь плененного когда-то здесь самураями русского адмирала Василия Головнина, которому держава поручила составить описание Курильских островов. Именем мореплавателя, два года пробывшего в японском плену, в свое время были еще названы пролив между Кунаширом и Хоккайдо, а также один из самых старых островных вулканов.
Так вот, место это у южной оконечности Кунашира славится более мягким и теплым, в сравнении с Южно-Курильском, климатом и обилием нерестовых рек, куда летом устремляются стада тихоокеанских лососей. Но самое главное здешнее богатство – огромное количество агароносной водоросли анфельции. Она хорошо растет в большом, но мелководном, хорошо прогреваемом солнечными лучами заливе. Случается, что после сильного шторма эта бурая морская трава высится многометровыми валами на всем протяжении береговой полосы.
Если кто не знает, то агар-агар, вывариваемый из анфельции, является наилучшим желирующим веществом для высококлассной пищевой, кондитерской продукции, используется в микробиологии и даже, как говорят, для сгущения отдельных видов высокотоксичного ракетного топлива. Ну, на счет последнего не уверен. Но что при помощи агар-агара в домашних условиях можно сделать желе даже из кока-колы – это наверняка. Сам пробовал. И уж точно без данного вещества не обойтись при изготовлении самого нежного, самого дорогого крема и мороженого.
А еще в головнинском теплом заливе на юге Кунашира в прошлом веке было полно великолепных крупных креветок – чилимов. Мы их тралили по пояс в воде ловушками, напоминающими хоккейные ворота с длинной сетчатой «мотней». За один стометровый заход ведер пять-шесть выходило. Ах, да! Совсем забыл! В трех километрах от Головнино во время крепкого шторма с тихоокеанской стороны волны выбрасывали тонны крупных двустворчатых раковин морского гребешка. Местные жители и приезжающие на эти «праздники живота» южнокурильчане набирали за раз по несколько мешков, чтобы потом под завязку набить свои морозильники килограммами чистейшего морского белка. Эти округлые мускулы моллюсков чем-то напоминали белые хоккейные шайбы. Только мягкие, вкусные и о-о-о-о-чень полезные для мужского здоровья.
Рельеф юга острова почти как у нас, в кубанском предгорье. Потому здесь раньше были сосредоточены сельхозугодия единственного совхоза «Дальний», занимавшегося в основном молочным животноводством, выращиванием картофеля, капусты, моркови и кормовой брюквы. Больше никаких привычных для нас овощей в открытом грунте курильский климат возделывать не позволял. Особенно, в средней части острова, на восточном его побережье.
Удивительно, но стоит пересечь Кунашир поперек, проехав всего с десяток километров с тихоокеанского до охотоморского побережья – и ты уже «в Крыму». Здесь туманы случаются гораздо реже, заметно теплее и тише, особенно летом, когда господствуют северо-восточные ветра. Эта самая близкая к Японии сторона острова была закрыта погранвластями даже для местного населения почти до конца прошлого века. И только когда началась перестройка, государство нарезало здесь для островитян дачные участки. Их, изголодавшиеся по земле, по более или менее хорошей погоде южнокурильчане стали с невиданным доселе энтузиазмом осваивать. Для них дачи, теплички, грядочки и прочий частнособственнический скарб стал настоящей отдушиной и причиной покончить с вынужденным бездельем по выходным и праздникам, когда из-за постоянно скверной погоды они безвылазно сидели в домах и квартирах. Скажу больше. Многим нехитрые дачные заботы – все эти лопаты, тяпки и навоз – сохранили здоровье, отвлекая от частых бездельных посиделок с непременной выпивкой.
Впрочем, о местном повседневном укладе жизни я думаю рассказать когда-нибудь позже, в следующей части моих курильских воспоминаний. А сейчас продолжу о самом острове. О его суровых красотах и природе.
В основном весь остров покрыт не только хвойными, но и лиственными лесами. Причем хвойники большей частью растут на севере и в центральной части острова, а березы, клены и дубы – ближе к южной оконечности. Там даже село есть с характерным названием – Дубовое.
Кунаширский лес местами настолько хорош и могуч, что хозяйничающие здесь в довоенные времена японцы пилили его не только для местных нужд, но и для отправки на Хоккайдо. И обращались они с ним очень рачительно, судя по сохранившимся до сих пор запрещающим спил табличкам, прикрепленным к маточным елям, лиственницам и пихтам метрового диаметра.
Местную древесину в доперестроечные времена кунаширцы также вовсю использовали для строительства жилья, пирсов, мостов и всего прочего. Но постепенно, с общим развалом экономики, поселковые лесопилки закрылись, как и единственный лесхоз, который сейчас разве что для новогодних елок порубочные билеты выдает. А дома в последние лет тридцать на острове строят из пемзоблоков местного изготовления или из привозных металлоконструкций. Наверное, так даже хорошо для островной флоры, сохраняющейся в первозданном виде. За этим внимательно следят лесничие и сотрудники местного заповедника.
Вообще для описания всего зеленого убранства Кунашира здесь не хватит ни места, ни времени, ни терпения. Здешним редким по красоте растениям, включенным в мировые Красные книги, ученые посвятили целые фолианты, защитили десятки, если не сотни, кандидатских и докторских диссертаций. Чего, например, стоит одна лишь знаменитая лилия Глена, чьи источающие тонкий аромат гигантские соцветия достигают двухметровой высоты. Я уже не говорю про луговое разноцветье, целые поляны, сплошь покрытые оранжевыми тигровыми лилиями и дикими ирисами.
Но не все, что зелено – полезно. Только скажи курильчанину слово «ипритка», как его буквально передернет от неприятных воспоминаний об островном зловредном растении. Так токсикодендрон или сумах восточный местный люд прозвал за схожесть его воздействия на человека с известным боевым отравляющим веществом времен Второй мировой войны. Если случайно соприкоснешься с ним в лесу – хана! На коже выступят, а потом лопнут большие водянистые волдыри, вызывающие нестерпимый зуд. И долго незаживающий ожог может мучить человека неделю, а то и две.
Кстати, та зараза настолько прилипчива и устойчива, что ее можно подхватить даже от собачьей шерсти, если четвероногий дружок побегал в лесу среди зарослей ипритки. Да что там собака! Был случай, когда ленинградская ученая барышня, еле избавившаяся от ожогов сумаха, вновь их получила спустя два года уже в Питере, когда перебирала в институте собранный ею на Кунашире гербарий.
Лечат ожоги какой-то аптечной жижеподобной болтанкой. Но лучше всего помогают ванны термальных источников, которых на Кунашире великое множество и разнообразие. Мои скромные познания в химии и минералогии позволяют назвать только некоторые из них: радоновые, хлоридно-натриевые, фтористые, сернистые, железисто- и медно-кислые, бромистые, кремниевые и т. д, и т.п. Чего они только ни лечат, от чего только ни помогают. Некоторые страдальцы, превозмогая дорожные лишения и дороговизну, едут на Кунашир из самых дальних уголков страны. Все для того, чтобы вылечить или хотя бы забыть на несколько лет свои хронические недуги. Так, например, разговаривал еще во времена СССР с человеком, которого донимал псориаз. Он рассказал, что регулярно приезжает лечиться в бальнеологическое отделение Южно-Курильской ЦРБ, чтобы не вспоминать о своей болячке по 3-4 года.
В горячих источниках, облагороженных и, так сказать, диких, народ не только лечится, но и отдыхает. Здорово, знаете ли, среди зимы, раскалившись докрасна в горячей воде, бухнуться прямо в ближайший сугроб или холодную речку – а потом опять в источник. Только нужно знать меру. В отличие от, например, знаменитых Кавказских минеральных вод и наших предгорных кубанских терм, в курильских горячих источниках концентрация химических веществ гораздо выше. И, если переборщишь, то даже в молодом возрасте после тех ванн тебя долго «штормит».
Увы, не все и не всегда соблюдают должную осторожность. Бывает, лезут в горячую минеральную воду подшофе, хотя это категорически глупо. А потом, разомлев, шарахаются вокруг, рискуя обжечься, а то и упасть в клокочущие кипятком вулканические родники. Да-да, температура в некоторых из них доходит до ста градусов.
Сколько уже было говорено и написано о том. Но нет! Редкий год обходится без того, чтоб кто-нибудь в ванночке не отдал концы от сердечного приступа или мозгового кровоизлияния. Или не сварился по пьяному делу. Короче говоря, во всем, даже в безусловной пользе, нужна мера и осторожность.
Рассказывали, что однажды молоденький офицер из-за телячьей удали решил якобы искупаться в Кипящем озере, что находится в кальдере самого старого на Кунашире вулкана Головнина. Озерцо это мутно-молочного цвета от множества растворенных в нем минералов. Но на самом деле не кипящее, а слегка теплое из-за булькающих то тут, то там по берегу фумарол. Это, грубо говоря, дырки, через какие на поверхность вырываются горячие вулканические газы. Хотя, кто знает, какая вода в центре этого адского озерца? Никто не рисковал проверить. И вот один отважился. Говорят, сначала плавал, смеялся, зазывал друзей присоединиться. А потом вскрикнул и мгновенно пропал. Так его больше никто и не видел.
Предполагают, что мог погибнуть от случайного, резкого выброса горячего газа или кипятка. А как на самом деле, никто не знает. Я даже не слышал, чтобы ученые это озеро измеряли в глубину, хотя, работая в местной газете «На рубеже», был в курсе всех научных экспедиций на нашем острове. У вулканологов на Кунашире была даже своя база, куда они ежегодно приезжали из своего камчатского института в конце лета. Ведь исследовательской работы у них на четырех (!) действующих вулканах Кунашира было предостаточно.
Самый молодой, самый высокий и красивый вулкан на острове – Тятя-яма, если по-японски. А наши люди называют и склоняют эту огнедышащую, последний раз извергавшую лаву в 1973 году гору просто Тятей. Она находится в северной, самой широкой части Кунашира.
Относительно неподалеку от Тяти еще один вулкан, Руруй. А в середине острова раскинулся вулкан Менделеева. Почему раскинулся? Да потому, что местные романтики считают, что он своими очертаниями на фоне вечернего неба напоминает некую юную особу, фривольно расположившую свои прелести на зеленом лесном ложе.
Менделеев – удивительный вулкан. На его отрогах пробивается на поверхность большая часть разнообразных по своему химическому составу кунаширских термальных источников. А на одном из склонов есть большое фумарольное поле, где из земных глубин вырываются струи сернистого газа. Японцы здесь в свое время даже небольшой серный заводик устроили. Вернее, обогатительный комбинат, перерабатывающий то, что само отложилось желтыми кристаллами на вулканических бомбах, разбросанных по округе.
Бешеная энергия вулкана сегодня отапливает и освещает большую часть расположенного в полутора десятках километров Южно-Курильска. В рамках госпрограммы по развитию островов на склонах вулкана были пробурены несколько скважин, снабжающих горячим подземным паром высокого давления несколько геотермальных турбин, вырабатывающих электричество. А отработанный пар нагревает затем воду, которая по трубам идет в поселковую систему теплоснабжения.
К этому, ставшему обыденным, чудесному подарку природы курильчане давно привыкли. Так же, как привыкли к потенциально опасному соседству действующего вулкана. Иногда даже ворчат на свою дармовую «печку», когда ветерок с ее стороны нет-нет, да и принесет серные запахи преисподней.
Для Кунашира вулканы это вообще все: твердь, тепло, озера, нерестовые реки, многочисленные и, по сути, еще не востребованные туристические красоты. Взять хотя бы безумной красоты мыс Столбчатый. Это нагромождение плотно пригнанных друг к другу каменных многогранных кристаллов, образовалось из горячей лавы, когда она, исторгнутая недрами, встретилась с холодными водами мирового океана. По нему на охотоморском побережье можно бродить часами, любуясь скальными «органами» и отполированной волнами «брусчаткой». Интересно, что на противоположной стороне пролива, на японском мысе Сиретоко, тоже есть такие же каменные столбы, породившие легенду о любви курильского айна и юной японки. Для того, чтобы воссоединиться с ней, молодой островитян построил мост между островами. Но злые боги разлучили влюбленных, разрушив его. А остатки моста до сих пор высятся на противоположных берегах.
На этой печальной ноте, уважаемые читатели, я и закончу сегодня. Если хотите продолжения – пишите, звоните.
Автор Александр МИРОНЧУК.
Фото автора.
