Попросили у хохла кусочек сала, дай, мол, попробовать, он в ответ насупился и отвечал, пряча в котомку свой любимый продукт:
– Сало воно й е сало, чого його куштуваты!
Это один из в общем-то беззлобных российских анекдотов про украинцев по поводу их некоторой прижимистости. И больше не могу припомнить, чтобы в России говорили что-то такое нелестное о своём западном соседе. Иногда заходила речь о бандеровщине, все поражались, до чего может доходить человеческая жестокость, но с украинцами это как-то старались не связывать, подчёркивая, что бандеровцы – «это там, на западе, в Закарпатье». Хотя Закарпатье, если на то пошло, входило в состав Киевской Руси ещё в десятом веке.
В целом же к Украине, сколько помню, всегда относились по-хорошему. Сочувствовали по поводу Бабьего Яра. Чернобыльскую катастрофу приняли как общую беду. И, кажется, совсем не подозревали, сколько нелюбви, подчас прямой ненависти накоплено в украинских головах против москалей, если даже Юлия Тимошенко, не какая-нибудь последняя дура, а известный всему миру политик, в частном разговоре готова была забросать русских атомными бомбами, чтобы и духу их не оставалось на белом свете.
За что?
В армии приходилось служить с украинцами, ребята как ребята. Некоторые были себе на уме, но эти особенно не раскрывались. Где-то с четверть века тому назад поехал как газетчик в Киев, там зашёл в мэрию, попросился на приём к мэру города, секретарша доложила. Минут десять после этого было тихо, потом дверь кабинета резко и широко отворилась, вышел киевский мэр и, простирая в мою сторону руки, с фальшивой патетикой воскликнул:
– Что же вы сидите здесь так скромно в уголку, вы же российский представитель, вы должны ногою открывать дверь в мой кабинет! Пожалуйста, прошу вас!
Было ясно, что он валяет ваньку, но зачем, что он имеет в виду? У меня не было тогда ни малейшего понятия о том, что украинские чиновники все сплошь ощущают себя хронически униженными и оскорблёнными московской, то есть главной властью страны, но и в этом случае причём тут я, скромный и совсем не московский писака? И к лицу ли ему, начальнику столичного города, разыгрывать какой-то дешёвый фарс Бог знает перед кем – у него что, нет более серьёзных дел, у мэра огромного города, в котором живёт больше двух миллионов человек?
Мы поговорили четверть часа, ничего интересного он не сказал, одни сетования на отсутствие самостоятельности, на зависимость от Москвы, после чего он дал понять, что аудиенция окончена.
Как известно, теперь Украина уже давно ни от какой Москвы не зависит, уж до того стала самостоятельная, но чего она достигла после Советского Союза? Падение производства, внутриполитические распри, гражданская война и ничего обнадёживающего в перспективе, как ни уповают украинские власти на европейское чудо, которое должно свершиться после украинской европеизации.
Нелюбовь к москалям, похоже, давно пестовалась на земле Тараса Бульбы. Это ведь совсем не сложно – вызвать антипатию у одних людей к другим, используя лежащие на поверхности средства. В Кубанской станице Роговской, сколько помню, в пятидесятые годы русскоговорящих называли пренебрежительно кацапнёй. Сюда не относили учителей, врачей, начальство – они по долгу службы должны были говорить на официальном языке. В то же время с ещё большим неодобрением отнеслись к появившейся в станице белорусской семье, чей язык был совсем непривычен станичникам. В этих условиях разжечь межнациональную рознь, наверное, ничего не стоило, но, к счастью, таких целей никто не ставил, а люди в своей бедности в целом были всё-таки дружнее чем теперь и старались поддерживать друг друга даже невзирая на языковое неприятие.
А на Украине ещё в начале сороковых годов появилась эстрадная пара Тимошенко-Березин, официально называемая парный эстрадный конферанс и выступавшая под псевдонимами Тарапунька и Штепсель. Довольно незамысловатый, но хорошо поданный юмор вызывал у публики живую реакцию, артистов сразу полюбили, принимали охотно и с удовольствием слушали по радио. Потом и телевидение, обретая всё более массовый характер, доносило их до всех уголков страны.
Особенность состояла в том, что партнёры говорили друг с другом на разных языках, Штепсель по-русски, Тарапунька по-украински. При этом отчётливо было выражено превосходство украинца над москалём: Тарапунька высок, строен и привлекателен, Штепсель маленький и неказистый. Штепсель как будто не лишён интеллигентности, но глуповат, он говорит прописные истины и его русский язык неинтересен и вызывает раздражение пустотой и навязчивостью. Собственно говоря, речь Штепселя выстроена так, чтобы делать подставки Тарапуньке, давая ему возможность отвечать на своём украинском хлёстко, едко, мощно, убедительно и смешно. Кажется, на сцене Тарапунька не испытывал к Штепселю благодарности за эти подставки, обращался с ним небрежно и не упускал случая унизить своего партнёра-москаля. Откровенной политики, однако, в их выступлениях, казалось, не было, просто смех ради смеха, вот, скажем, Тарапунька ратует за равенство между мужчинами и женщинами, чтобы «вам празнык и нам празнык, вам выхидный и нам выхидный, вам дэкрэтный отпуск – трэба, шоб и нам, ой, шось нэ тэ»,– и публика хохочет.
Политика проступала вне сцены, когда среди народа появлялись неизвестно кем сочиняемые репризы, подаваемые как где-то в кулуарах произнесённые Тарапунькой и Штепселем. Ну вот, например, будто бы Штепсель стоит у географической карты, а Тарапунька его и спрашивает:
– Шо ты там шукаешь, Штэпсэль?
– Да вот ищу Кубань.
– Нэ шукай, нэ найдыш. Ии уже давно на силос зризалы.
Надо понимать, здесь нам вправляли мозги, надеясь посеять среди народа возмущение, что вот нашу Кубань сделали в стране сельскохозяйственным придатком, тогда как она способна на что-то гораздо большее.
Легко догадаться, что кому-то эта пара тешила самолюбие, убеждая в превосходстве украинца над москалём, сами же москали, кажется, ничего не замечали, кроме чистого юмора, и хохотали от души и искренне любили Тарапуньку и Штепселя. Что касается центральной власти, то она даже наградила Юрия Тимошенко Государственной премией СССР, в то время когда Ефиму Березину – почему-то фигу. Недостаточно, что ли, принижал русскую нацию?
Если отбросить всю подоплёку, Тарапунька и Штепсель были заметным явлением украинской эстрады, не так уж богатой на таланты. В Киеве, в ту самую поездку заглянув в телевизор, я сразу увидел, что это не Москва и не Питер, это просто замуханная провинция с откровенно скверной журналистикой, слабыми, неубедительными, просто бездарными телепередачами. Не лучше и с эстрадой и вообще культурой. Не случайно певец Лев Лещенко, называющий Украину своей родиной, недавно в интервью сказал, что на украинской эстраде сегодня нет никого «даже такого масштаба, как Филипп Киркоров или Николай Басков. А уж Гергиева, Нетребко тем более не найти. Да и писателей своих раз-два и обчёлся». Дело в том, что у нас с Украиной, по выражению того же Лещенко, одно гуманитарное пространство. На основе русского языка. Кому охота писать книги на украинском с его небогатыми возможностями? Даже Тарас Шевченко, люто ненавидевший москалей, писал прозу на русском языке. И центрами этого гуманитарного пространства являются Москва и Питер, там скапливаются таланты, туда во все времена ехали и украинцы в надежде проявить себя и чему-то научиться. И ничего не поделать, так сложилось. Да, Русь начиналась в Киеве, сюда были положены судьбою первые яйца, из которых вылуплялась русская природа, и Киев должен был оставаться центром Руси, но в ходе исторического развития он где-то дал слабину, и Москва ему этого не спустила, и ничого писля цього нэ зробыш, тепэр здобрий, як кажуть сами киянэ. Ну и зачем из этого делать драму? Вон Новгород тоже претендовал на лидерство и одно время даже был лидером, а сейчас сидит себе в положении губернии и – никаких притязаний, и в этом есть накопленная жизнью мудрость.
Но Киев чувствует себя выше москалей, «от их пьяндолыг та лодарюг», и смотрит на Европу и на Штаты, ожидая оттуда манны небесной, и с бандеровским хладнокровием проливая кровь своих соотечественников.
Был у нас поэт Александр Сергеевич Пушкин, если кто помнит. В его времена Штаты ещё ничего особенного из себя не представляли, а вот на Европу многие от нас смотрели снизу вверх, однако Александр Сергеевич видел её насквозь и уже тогда сказал, что «…Европа в отношении к России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна». Киев ещё убедится в правоте этих слов.
Автор Григорий Тамбиянц.
