ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ
(Продолжение).
Побывать курильчанину, пусть даже бывшему, осенью на Кунашире и не побаловать себя красной рыбкой да икоркой? Да кто же из старых друзей-курильчан, живущих сейчас на материке, мне поверит?!
Увы и ах! После некогда выдраенного до блеска солдатиками, а ныне неприбранного, какого-то неряшливого погранотряда на Горячем Пляже, полное отсутствие на острове свежего лосося стало вторым разочарованием моего дальневосточного отпуска.
Нет, конечно, в магазинах рыба есть. Но замороженная. Но такую и на материке купить можно. Короче, свежака нет даже на маленьком поселковом рынке в тонаре «Дельты» – основного поставщика свежей рыбы, добытой бригадой прибрежного лова этой фирмы. Камбала есть, навага – есть, даже корюшка (хотя вроде не сезон) имеется. Но свежей горбуши и кеты, для которой в сентябре самое время, – категорически нет. По случаю, правда, прикупил пару «хвостов» привезенной с соседнего Итурупа кеты, отвел душу. Но где своя, кунаширская? Ведь раньше в сезон, помню, через большинство речек, впадающих в океан, проехать было трудно, чтобы под колеса не угодил какой-нибудь горбыль в брачном наряде.
Горбыль, если кто не знает, самец горбуши. У него перед нерестом вырастает на спине большой горб, а сам он приобретает в пресной, уже речной воде коричневато-красный оттенок. Он вместе с отметавшей икру самкой из последних сил до самой смерти сторожит нерестилище от охочей до красной икры кунджи.
В конце концов их избитые об острые камни, истерзанные до костей тела стремительная вода уносит в океан. Печальная, но одновременно жизнеутверждающая картина…
Так вот, как сказали мне сведущие люди, лосося в последние годы на Кунашире почти не стало. Последний раз хороший нерест был в 2019 году, а потом как отрезало. И это несмотря на то, что на Кунашире уже работают три рыборазводных питомника.
По мнению специалистов, во всем виновата не только природа, но и гробящий ее человек. Во-первых, заметно меняется климат, а, следовательно, теплые и холодные течения, влияющие на миграцию лосося. В последние годы возле Курильских островов и даже у Сахалина в рыбацком прилове все чаще попадаются совершенно тропические рыбы. В том числе и большие акулы. Был даже случай, когда у Кунашира на глубине одна из них серьезно ранила водолаза, промышлявшего морского ежа. Бедолагу тогда успели спасти в районной больнице Южно-Курильска.
Во-вторых, раньше на пути лососевых косяков японские, а теперь и наши браконьерствующие промысловики выставляют многокилометровые так называемые дрифтерные сети. Дошло до того, что лосося на севере Курильской гряды начали черпать кошельковыми неводами, чего раньше не было. Все потому, как считают старые рыбаки, что охрану морских запасов сейчас отдали пограничникам, а от грозной раньше рыбинспекции остались жалкие ошметки. Ей не под силу без серьезных полномочий и весомого государственного финансирования совладать с бесчисленными хищными частными фирмами, пришедшими на смену советским рыбколхозам.
А как же расплодившиеся в местном заповеднике медведи? Чем они нагуливают жирок, на зиму глядя? Ведь лосось всегда составлял очень важную, если не главную часть островного медвежьего рациона. Короче, что они жрут, если красной рыбы нет?
– Как что? Все, что обычно,– ответил мне знакомый еще с молодости охотовед, а ныне выросший до уровня уважаемого директора местного государственного природного заповедника «Курильский» Александр Кислейко,– травы, коренья, ягоды, шишки кедрового стланика, падаль прибрежную, рыбу. Ну, а если ее недостаточно – друг друга, в конце концов.
– А ты что – не слышал, что медведи и каннибализмом «балуются»? – видя мое брезгливое удивление, спросил Кислейко. И добавил, что во время бескормицы медведи часто выходят из леса, опасно приближаясь к жилью человека, встречи с которым раньше обычно избегали. Что очень плохо может кончиться для обеих сторон .
Ну, про то я уже и без него знал из курильских новостей и личной переписки с моими островными друзьями, время от времени сбрасывающими мне очередное фото или видео кунаширских медведей. То у поселковой мусорной свалки они шастают, то у дачных поселочков промышляют отбросами, то у автодороги между поселками рыщут в поисках какого-нибудь огрызка, выброшенного из окна проезжающей машины. А в конце минувшего июля – так вообще один косолапый, обнаглев, зашел ночью прямо в поселок. Хорошо, что прохожих в полночь на улицах не было, а медведя заметили проезжающие мимо автомобилисты и гоняли, сигналя, до тех пор, пока мохнатый спринтер не убрался восвояси. Кто не верит, может сам посмотреть в Интернете видео, которое, кстати, и по ЦТ потом крутили.
Вообще-то встречи с медведями происходили на Кунашире все время. Как правило, все они заканчивались мирно, когда человек и большой, опасный зверь расходились или разбегались в разные стороны. Но бывали и нападения на людей с довольно серьезными их ранениями. Очень редко, но бывали и пропажи, когда, допустим, охотник или рыбак в одиночку уходил в лес и не возвращался. На моей памяти было два таких случая. Тогда народная молва списывала их на шастающих по острову медведей. Но так ли это в действительности или из-за другого несчастного случая люди сгинули, как иногда бывает, никто не скажет точно.
Но два года назад медведица, бродящая с двумя медвежатами у берега океана, напала на собиравших крабов во время океанского отлива контрактника и пытавшегося ему помочь друга. В результате один из мужчин скончался в больнице.
После того случая многие кунаширцы с опаской стали ходить в лес, считая, что в последние годы у медведей стал пропадать врожденный страх перед человеком, ранее защищавший от неприятных стычек. Теперь специалисты пытаются выяснить причину изменений в поведении зверей. Может, им просто стало тесно на острове?
В общем, когда я заикнулся на счет того, что мечтаю вновь попасть в одно из самых красивых мест Кунашира у озера Кипящего в кальдере древнего вулкана, мой старый друг Алексей Задирако, опекавший меня весь отпуск, заявил, что без соответствующего «конвоя» туда соваться категорически не рекомендует. И тут же договорился, что мы с ним и Володей Кудревским, таким же другом молодости, присоединимся к группе местных туристов, собирающихся туда на выходных. И сопровождать нас в заповедную зону будет вооруженный на всякий случай карабином работник заповедника Микава Нугзари Датушаевич, или попросту Саша, как окрестили его на русский манер друзья и сослуживцы.
К этому стройному, веселому балагуру без малейшего намека на грузинский акцент, с большим уважением относятся многие материковские туристы, которых он водит в дальние походы по Кунаширу. Одновременно рассказывая о местных природных чудесах и тактично следя, чтобы приезжие не нарушали островную гармонию, Микава зорко следит, чтоб они не угодили в какую-нибудь беду.
С особым почтением, по словам Алексея, к Микава относились японцы, регулярно посещавшие Кунашир до начала пандемии, будь она неладна. Оказывается, такую же фамилию носил их знаменитый адмирал. Под его предводительством тяжелые крейсеры во время Второй мировой войны разгромили в знаменитом ночном бою американскую эскадру. А еще на Хонсю есть историческая провинция и большой залив с названием Микава, не говоря уже о том, что эта фамилия созвучна с титулом японского императора – микадо.
Об этом и еще о многом другом мы весело болтали в маленьком джипе «Судзуки» нашего проводника, стараясь не отстать от что-то уж сильно разогнавшегося автобуса с тургруппой, едущей в сторону вулкана Головнина.
Спешившись, мы разобрали привезенные с собой палки для спортивной скандинавской ходьбы. Они пришлись очень кстати, когда мы, вдоволь налюбовавшись и наснимавшись на фоне величественного пейзажа с озерами, зелеными склонами и сопками совсем близкого Хоккайдо, начали спуск по довольно крутой тропе, петляющей в глубине сплошных, густющих зарослей низкорослого бамбука.
Местный бамбук – то еще чудо. Высотой он приблизительно по пояс, а то и со взрослого человека и растет сплошным массивом, покрывая почти всю не занятую деревьями или скалами поверхность Кунашира. Причем растет так густо (гораздо гуще, чем наш камыш), что проломиться сквозь него без тропы почти невозможно. Переплетенные корни образуют под землей такую густую природную «арматуру», что удерживают рыхлую островную почву на крутых склонах даже несмотря на небесные потопы во время частых тихоокеанских тайфунов. Можно почти без натяжки сказать, что Кунашир вообще пока не смыло в океан, лишь благодаря курильскому бамбуку.
Через пару километров крутой, скользкий склон закончился, и мы вошли в …рай. Нетронутая, первозданная природа и абсолютная, теплая, обволакивающая, какая-то оглушительная тишина.
По обе стороны уже широкой тропы на желтоватом фоне бамбука резко выделяются чудесные в своем природном совершенстве островки густого темно-зеленого кедрового стланика, сплошь увешенного блестящими смоляными шишками. Они уже дозрели или вот-вот дозреют, и как бы приглашают на пиршество к себе местную живность: птиц, бурундуков, полевок и даже соболей, тоже обожающих богатые маслом орешки. А как любят лакомиться шишками медведи! Микава, перевесивший свой карабин на грудь, рассказал, что однажды в такую же пору услышал за большим кустом стланика самое настоящее чавканье. Как будто какой-то кабан рылом елозил в корыте. Оказывается, это медведь так увлекся трапезой, что даже не услышал приближение вооруженного человека. Слава Богу, тогда никто, кроме шишек, не пострадал: ни проводник, ни медведь. Разошлись по-хорошему.
…Впереди, по ходу – смех и шелест бамбука. Это наша группа натолкнулась на «артобъект». Молодые сотрудники заповедника ради прикола прикрутили к торчащему рядом с тропой столбику настоящий кнопочный телефон с кабелем к такой же настоящей небольшой спутниковой телевизионной тарелке. И теперь местные провожатые почти каждый раз угорают с заезжих туристов, пытающихся на полном серьезе излить островные восторги своим далеким родственникам по той космической связи. Я, кстати, тоже не удержался и попросил снять меня с этим чудо-прибором.
Ближе к центру кратера вулкана все настойчивее прорезаются запахи серы и еще чего-то химического. А вот и оно – само озеро Кипящее, заполняющее своими свинцово-серыми водами место древнего мощнейшего, можно сказать атомного подземного взрыва.
Сейчас по берегам приблизительно двухсотметровой в диаметре котловины дымят многочисленные фумаролы, извергающие на поверхность сложно-химический кипяток, горячую грязь и сернистый газ. Кстати, неподалеку от опасного озера можно натолкнуться на останки огромных чугунных котлов. Японцы в свою бытность выплавляли тут серу из прибрежного грунта.
Вообще концентрация серы здесь настолько высока, что сотрудники заповедника, сопровождающие туристические группы, категорически запрещают гостям острова разводить костры и вообще пользоваться открытым огнем. Он может стать причиной почвенного пожара. Рассказывают, что уже случалось, когда на берегу в буквальном смысле горела земля под ногами от микрочастиц огнеопасной серы.
В самом Кипящем купаться тоже нельзя. Во-первых, из-за периодически случающихся в нем донных выбросов кипятка и раскаленного газа. Говорят, много лет назад в его пучине бесследно сгинул молоденький, безбашенный офицерик, решивший показать попутчикам свою удаль. Успел разок только вскрикнуть от боли – и пропал. Пытались было его найти со специально привезенной сюда лодки, но тщетно. Потом, по слухам, через несколько дней всплыл, вроде, и прибился к берегу какой-то большой, бесформенный кусок «мыла», и все: нет человека.
Во-вторых, лезть ради экзотики в опасное озеро, где уровень мышьяка и солей разных тяжелых металлов просто зашкаливает – очень сомнительное, мягко говоря, удовольствие.
Словом, Кипящее – не только одно из самых красивейших, но и самых опасных мест на Кунашире. Поэтому администрация заповедника установила неподалеку от него большой аншлаг с перечнем предостережений и советов. Например, рекомендуется не подходить близко к дымящимся фумаролам и грязевым котлам, так как велик риск провалиться и сильно обжечься. Если же это случилось, то нужно немедленно снять обувь и штаны, пока горячая грязь не проникла к коже. А место ожога срочно окунуть в ближайший холодный пресный ручей.
Ну, и, разумеется, категорический запрет плавать и нырять в Кипящем, так как это опасно для жизни. Если уж совсем невмоготу, то в полукилометре от Кипящего широко раскинулось другое, самое глубокое (63 метра) островное озеро Горячее.
Не знаю, почему его так назвали. Вода в нем как вода. Ну, может, чуть теплее обычного. Правда, тоже очень химически насыщенная, так как в него впадает большой, абсолютно серый, вытекающий из Кипящего озера ручей.
Но если смотреть на Горячее издалека, с края большого, постепенно разрушающегося уже миллионы лет кратера, то оно насыщенно-голубого, почти купоросного цвета. В общем красота неописуемая.
А какие завораживающие пейзажи вокруг! Будто сошедшие со старых японских картин, утонченно передающих совершенное сочетание живого и мертвого в окружающем нас мире. Например, на безжизненно-белых каменных полянах то и дело внезапно натыкаешься на зеленые островки низко стелющейся шикши – любимой островитянами почти черной ягоды. Описать это словами невозможно. Нужно только видеть.
Или из последних сил, кажется, зацепившаяся наполовину голыми корнями в безупречно каменный, без грамма земли, берег, скрюченная чуть ли не в узел, одинокая, еле узнаваемая береза. Зачем она здесь, для чего?.. Для утверждения жизни над смертью?.. Нет ответа…
Словом, природа вокруг этих странных озер в середине затухающего, но еще действующего вулкана так начудила, что не перестаешь удивляться какому-то высшему, непостижимому для человека замыслу мироздания.
…По пути домой, с трудом поднимаясь по крутому, скользкому от прошедших накануне дождей склону котловины вулкана, обернулся и еще разок взглянул на чудесное создание дальневосточной природы, особо красивое в лучах наступающего уже вечера. Увижу ли его когда-нибудь еще хоть раз? Вряд ли… Хотя все знают: никогда не говори «никогда». Жизнь продолжается!
(Продолжение следует).
Автор Александр МИРОНЧУК.
Фото автора.
