КУРИЛЬСКИЕ МЕМУАРЫ
В предыдущей части мемуаров о Южных Курилах, вокруг которых не утихает давнишний японо-российский территориальный спор, я обещал рассказать о жизненном укладе островитян. Прошу только сделать поправку на двадцать лет с тех пор, как моя семья вернулась с Кунашира на родную Кубань.
Все-таки удивительно, как стремительно научно-технический прогресс меняет жизнь людей. Особенно тех, кто живет вдалеке от шумных городов, широких автомагистралей и других цивилизационных благ. Когда я уезжал с острова, на нем еще не было ни одного квадратного метра твердого дорожного покрытия. Ну, разве что бетонная центральная, она же единственная площадь перед районной администрацией. А уже сегодня все основные дороги Кунашира ничем не отличаются от своих материковских аналогов: асфальт, разметка, металлические ограждения.
Хотя, по большому счету, в 70-80-х годах прошлого века шоссе и прокладывать не для кого было, по причине почти полного отсутствия личного легкового автотранспорта. На весь остров ну, может быть, с десяток «Москвичей» всего. И не одного жигуленка. Ах, да: в райисполкомовском гараже еще догнивала старая «Волга» с серебряным оленем на капоте. А так, в основном, все начальники, включая партийных, пользовались советскими джипами фирмы УАЗ. Их скучающие от безделья персональные водители надраивали до состояния кошачьих…, ну, сами знаете, чего.
Народ же по острову передвигался пешком, в рабочих вахтовках, на грузовых попутках и единственном автобусе, что от райцентра ездил за 23 километра к самолету в аэропорт Менделеева. Ну, и, конечно, на мотоциклах. Причем седоки крутых «Уралов» и «Днепров» с люльками посматривали на владельцев всяких там двухтактных ИЖаков свысока. Почти как современные хозяева «Лексусов» на водителей отечественных «Приор».
Короче, с личным транспортом в Южно-Курильском районе до 90-х годов была дикая напряженка даже по сравнению с тоже небогатой на легковушки материковой частью советской державы. На Кунашире даже бензиновой заправки для частных машин и мотоциклов не было. А зачем? Знакомые шоферы (а на острове все знакомы) грузовиков, машинисты дизельной электростанции или судовые механики тебе и так топлива нацедят, если что. И топливо в те времена было только двух наименований: соляр (хорошо, если сепарированный) и бензин. Причем, бензин не какой-то определенной октановой марки, а просто бензин. На нем ездили все: начиная от совхозного ЗИЛа, до скоростного ниссановского «СкайЛайна», с трудом и стуком переваривавшего в своей железной утробе это загадочное горючее. Это уже когда в начале 90-х со скрипом открылась морская погранично-таможенная «калитка» и в район хлынул широкий поток подержанных четырехколесных «японок», поначалу стоивших по местным меркам сущие копейки. Еще бы! Мгновенно расплодившаяся частная курильская рыбопромышленная мелочь перла в своих трюмах на Хоккайдо дорогущего краба и морского ежа, а взамен везла на острова подержанные, но суперкомфортные по российским меркам легковушки. Раскосые торгаши поначалу просто обалдели от такого сказочного гешефта, так как их автовторичка раньше почти стопроцентно шла под утилизационный пресс. Увы, наши рыбаки их до того избаловали, что раньше кланявшиеся навстречу еще издали японские владельцы автостоянок быстро сговорились между собой и задрали цены на машины втрое. Плюс родное государство несколько раз подряд за короткий период задирало прежние небольшие таможенные пошлины. Словом, все как всегда.
Пишу об этом так подробно, чтоб читателю было понятно, насколько автомобильный вопрос был важен для курильчан, не избалованных благами цивилизации. Представьте себе: кругом серость и сырость, темнота и бездорожье. А ты сел в шикарный велюровый салон затонированного трехлитрового «Крауна», включил фирменное стерео, направил воздушную струю климат-контроля на экзотически благоухающий хрустальный флакон с ароматизатором – и вот она, нирвана.
Соответственно, самой престижной, даже сверхуважаемой в 90-е годы должностью на островах считалась должность начальника местного ГАИ. Он котировался в курильском табеле о рангах гораздо выше, чем начальник РОВД и даже прокурор. Ну, кто они такие, если не ты хулиган и законопослушен везде, даже на работе? Другое дело начальник ГАИ и его единственный подчиненный сержант, поочередно проводившие техосмотры и выдачу госномеров. Это при том, что в каждой кунаширской семье к концу прошлого века было по 2-3 машины. А то и больше.
Кстати, тема уровня преступности и законопослушания для Курил во все времена мало актуальна из-за их географического положения. Во-первых, в погранзону абы кого, тем более криминалитет, не пускают. Во-вторых, на островах все у всех на виду, и скрыться от правосудия просто физически невозможно: задержат или в аэропорту, или на пирсе при посадке на теплоход. Ну, не вплавь же через океан бежать?
Нет, конечно, бывали исключения. То кто-то жене по пьянке накостыляет, то мужики, опять же во хмелю, повздорят на кулаках. Но обычно это случалось очень редко по материковским меркам. Даже сейчас, насколько мне известно, если и происходит что-то противозаконное, то больше в экономической сфере: казнокрадство там, приписки, контрабанда или еще что-нибудь подобное. Правда, в середине 90-х, когда открылась граница в Японию, а на Курилах «закучерявились» йены с долларами, с материка криминалитет пытался было командировать на острова братков, чтобы обложить местных предпринимателей данью в пользу какого-то там неведомого доселе общака. Бандюки сразу пошли на суда и начали качать права, предлагать «крышу», намекать на последствия. Словом, вели себя, как на каком-нибудь материковом базаре. Кончилось тем, что согласно кивавший им владелец сейнера незаметно кивнул кэпу, чтобы тот отвалил от пирса в сторону рейда, а потом с командой просто выбросил за борт незадачливых рекэтиров. Те еле доплыли до берега.
Бандюки, было, пытались еще хорохориться, пробовали «набить стрелку», но потом быстро исчезли с острова. Говорят, после того, как останки одного из гастролеров обнаружили в лесу. Вернее, то, что от них, останков, осталось. Зверье, знаете ли, кругом: медведи, дикие собаки, лисы и прочие мелкие хищники плюс курильское огромное воронье, что запросто даже жестяные консервные банки клювом (сам видел) пробивает. Разберут на запчасти – ахнуть не успеешь. Попробуй найди в лесной глухомани, до которой от проселка всего два шага в сторону.
На счет медведей, впрочем, я загнул. В том смысле, что не помню, чтоб кого-нибудь из местных они насмерть задрали. Но курьезы время от времени всякие случались.
Помню, совхозный зоотехник рассказывал, как он с двумя скотниками решил самостоятельно, без опытного егеря, завалить косолапого, когда тот придет дожевывать убитую и припрятанную им пеструху. Когда мужики разрядили в него свои ружбайки, мохнатый гигант не рухнул замертво, а устремился за горе-охотниками.
«Тикаю я, значит, впереди всех, – рассказывал зоотехник – и так мне легко и даже радостно бежать к большой одинокой пихте в середине большой поляны – словно крылья за спиной. Потому что впереди меня никого, то есть я первый на нее залезу. И только я, окрыленный подлыми мыслями, подбегаю к дереву – глядь, а на самой макушке уже висят два моих скотника… Как!!!? Я ж первым, вроде, был!».
Хохоту, рассказывал, было много. Но только потом. Хорошо, что раненый медведь все же не смог за ними угнаться, сдохнув от потери крови. И жалеть его, как бы ни было цинично, не надо. Один раз попробовав живой горячей крови, косолапый обязательно продолжил бы свои набеги на совхозное стадо.
Но это так, штрихи к картине островной жизни конца прошлого века. А сейчас об основном: за счет чего Южно-Курильский район и его население живет, в каких домах ночует, как питается, что пьет, где отдыхает и развлекается. Словом, о повседневной жизни.
Основу местной экономики составляет, понятно, добыча рыбы и морепродуктов, а также их переработка. Когда я, в середине 70-х годов прошлого века, приехал на Кунашир, в районе работало семь консервных заводов. Шесть из них, входящих в крупнейший СССР рыбокомбинат «Островной», находились в двух селах маленького Шикотана: Малокурильском и Крабозаводском.
Еще одни рыбоперерабатывающий завод и промысловый колхоз – в Южно-Курильске, районном центре на Кунашире. То есть основная часть промышленного производства и рабочие кадры находились на самодостаточном, с точки зрения снабжения, торговли, образования и медицины Шикотане. Впрочем, серьезная, если можно так выразиться, медицина до сих пор находится вдалеке: на Сахалине и далее. Может быть, отчасти потому, что раньше на Южных Курилах в подавляющем большинстве жили 25-45-летние молодые и здоровые еще люди, приезжавшие туда подзаработать на машину, жилье и предпенсионный «северный» стаж. А некоторые так вообще только на промысловый сезон. Часть завербованных на летнюю путину оседала на островах надолго, но все равно держала в голове надежду, что еще чуть-чуть – и на родину, с тугим кошельком. А что? Платили на Курилах в советские времена неплохо: двойная зарплата, плюс к этому по десятипроцентной надбавке через каждые полгода непрерывного курильского стажа. Но только до «потолка» в 80% от оклада. Последние две надбавки, кстати, начислялись не через полгода, а через год. Короче говоря, через пять лет жизни на «кочке» в океане условный слесарь, строитель или шофер получал на руки, предположим, не 100 рублей, как его среднестатистический материковский коллега, а 280. Плюс к этому досрочный, на пять лет, выход на пенсию по достижению определенного возраста. Это если непрерывно отработал на Южных Курилах 15 лет. Плюс через каждые два года стажа бесплатный проезд членам семьи в любую точку страны на отдых в отпуске. Нехилый, выражаясь современным языком, советский соцпакет получался. Но доставался он курильчанам не за красивые глаза.
Я уже писал раньше, что острова регулярно и основательно потряхивало, к чему все давно привыкли. Правда, в 1994 году так со стороны тихоокеанской глубоководной впадины долбануло, что многие быстро сбежали на материк. Благо государство выдало переселенцам на выбор солидную компенсацию или квартиры. Впрочем, многие потом, спустя пару лет, опять возвратились на Кунашир или Шикотан к привычному, неспешному образу жизни, несмотря на природные суровости. Тянет их туда как магнитом. Мне, так по сию пору нет-нет, да и приснятся острова: вновь любуюсь великолепным вечерним видом на красную от заката бухту с кораблями. Или ломлюсь плечом вперед сквозь метель, а мой бывший редактор, интеллигентнейший Герман Бычков, протирая на ходу свои залепленные снегом профессорские очки, старается перекричать ветер: «Кипи моя кровь, надбавки в морду летят!». А мне смешно и хорошо, потому что опять будто молод и беззаботен.
Может, поэтому бывших курильчан не бывает? Может быть, их, как бы хорошо и комфортно не жили, вернувшись на родину, тянет к затерянным в океане островам наивная, детская надежда повстречаться со своей молодостью?..
Ну, хватит лирики. Вернемся на рыбокомбинат, куда я поначалу устроился в бригаду грузчиков под самый новый, 1976 год. Помню, как в облаченном поверх фуфайки белом халате, первый раз вошел в консервный цех, наполненный запахом жареной рыбы и дробным стуком вылетающих по транспортеру откуда-то сверху пустых еще золотистых жестяных баночек. Ветеран бригады, дед Бровченко (для меня тогда все, кому за 50, были дедами) недовольно пошмыгал носом и спросил:
– Девки, на чем сегодня работаем?
– На минтае, – весело откликнулись барышни в кокетливо повязанных белых косынках.
– А я-то думаю, почему туком в цеху воняет? – недовольно проворчал старикан.
Если кто не в курсе, тук – это скверно пахнущие рыбные потроха и хвосты с головами, которые перерабатывают в центрифугах и специальных печах в богатую белками коричневую муку: ценную пищевую добавку для скота или удобрений.
Раньше, когда в мировом океане веслом от обилия живности было не провернуть, минтай, как «сорную» рыбу, полностью пускали на туковую переработку. Но потом, когда уловы стали падать, его начали жарить и, залив томатным соусом, закатывать в банки. Поэтому-то наш курильский ветеран, знавший лучшие времена, и воротил нос от минтая. Хотя, как по мне, кубанцу, рыба очень даже приличная. Вслушайтесь, одно название чего только стоит: «мин-тай»… Кажется, сама во рту тает.
В основном же рыбоконсервные курильские заводы все-таки перерабатывали более ценное сырье: терпуга, камбалу, треску, кальмаров, трубачей, которые у нас на побережье называют рапанами. Вкуснотища, скажу я вам, неописуемая.
Даже водоросли консервировали, делая ассорти из ламинарии с морским гребешком и овощами, что поставлялись на рыбокомбинаты в сухом виде. Очень приличный салат получался. Не то, что сейчас: нечто зеленое, залитое уксусом и плохим маслом, лишь отдаленно напоминающее морскую капусту.
К слову, ее трудно испортить. Если, конечно, вытряхнете из банки в дуршлаг и хорошо промоете от современных ингредиентов. А потом, дав стечь, щедро добавите в морскую капусту раздавленного чесночку, черного молотого перчика, покрошите немного яичного белка, хорошо приправите сметанкой или нейтральным майонезом и – непременно! – в холодильник на ночь. Уверяю: ваши гости будут приятно удивлены необычной холодной и очень полезной закуской.
Но это так, к слову. Самой же козырной рыбой для южнокурильских консервщиков в прошлые годы, да и сейчас, считались сайра и горбуша с кетой. В прошлых курильских записках я уже немного писал, что лосось в основном ловили вокруг острова ставными неводами. Потом, во время всеобщего бардака в конце прошлого века, его начали нещадно выдирать из природы многокилометровыми так называемыми дрифтерными сетями еще на подходе к островам, не давая лососю зайти в местные реки на нерест. Потом очнулись и, вроде, «прикрутили фитиль» браконьерам, грабящим океан в погоне за сиюминутной выгодой.
А вот сайру, или, как ее еще называют, «ночную жемчужину» просто так не возьмешь. Летняя сайровая путина довольно скоротечна. Стремительная, узкая как кинжал, рыба быстро мигрирует. И если вовремя не подготовишься к ее добыче – ждать не будет: уйдет в другие места. Поэтому местные и пришлые рыбаки с Сахалина и Приморья заранее начинают устанавливать на сейнера специальные ловушки, напоминающие большие квадратные сачки. И, конечно же, огромные «люстры», потому что сайру можно поймать только темной ночью, приманив ярчайшим светом.
Помню я, молодой еще фотокорреспондент южнокурильской районки, напросился на промысел с экипажем знаменитого капитана-орденоносца МРС-018 Виктора Федотова. Никогда не забуду фантастической картины ночной рыбалки, когда между Кунаширом и Шикотаном десятки, если не сотни малых и средних сейнеров, озаренных тысячами ослепительных голубоватых ламп, снуют туда-сюда в поисках ценных косяков. На каждом из них самые опытные матросы, наблюдая, водят по волнам лучами мощных прожекторов. Как только яркое пятно света попадает на скопление рыбы, будто тысячи маленьких молний взлетают из глубины. И тут не зевай!
Судно приближается к косяку, ложится в дрейф, и сайра, привлеченная светом, скапливается вокруг него.
Постепенно, выключая одну за другой яркие лампы, рыбаки как бы ведут рыбу, следующую за светом, к расправленной уже ловушке. И когда весь косяк собирается в нужном месте, резко гасят белый и одновременно включают кроваво-красный свет.
Зрелище, повторюсь, фантастическое! Сайра будто цепенеет на мгновение, за которое нужно успеть поддернуть к борту ловушку, чтоб затем вычерпать из нее большим сачком-коплером в большое «корыто» на палубе трепещущую рыбу. А потом равномерно распределить ее по деревянным ящикам, щедро «приправив» сверху ледяной крошкой.
Сайра – рыба довольно-таки упругая и плотная, даже твердая. Но вместе с тем нежная, чем и объясняется немалая цена. Кровь из носа, но ее непременно нужно доставить утром на рыбокомбинат в охлажденном состоянии. Чтоб незамедлительно выпотрошить, точно разделать, уложить в банки и после бланшировки в огромных автоклавах, максимум после полудня, законсервировать. Иначе стремительно падает качество и, соответственно, цена.
Потому прежде, чем купить банку с сайрой, советую внимательно прочесть этикетку. Если она выпущена за тысячу верст от Тихого океана, ну, где-нибудь в Нечерноземье – откажитесь от этого многократно перемороженного и оттаявшего «фуфломицина». Данный вид консервов должен быть изготовлен только из свежайшей рыбы в местах добычи: на островных рыбокомбинатах или на дальневосточных плавзаводах, собирающихся возле Южных Курил во время сайровой путины.
Пожалуй, я сегодня слишком злоупотребляю технологией добычи и рыбообработки. Посему резко перехожу к теме островного питания, быта и досуга во времена брежневского «расцвета застоя» и последующей горбачевской перестройки с ускорением.
Те, кто постарше, помнят тотальный дефицит на все, что было нужно для более или менее нормальной жизни в 70-90-е годы прошлого столетия. Южные Курилы не были исключением. Больше того, здесь хронически не хватало мебели. Причем любой, даже элементарной. И бытовой техники тоже. Я свой первый цветной телевизор тащил аж с Сахалина, как и большой, еще катушечный магнитофон. Это потом, когда открылся доступ к Японии, нас буквально завалили телеками, холодильниками и стиралками от Сони и Панасоника. А до этого, помню, мне пришлось досконально изучить устройство «Волны» с центрифугой, которую разбирал и собирал уже чуть ли не с закрытыми глазами.
Помню, кстати, смешной случай, связанный с одной из стиральных машинок, «выброшенных» в продажу по случаю каких-то там очередных выборов.
Так вот, нужен был «дежурный» предпраздничный репортаж. И я увязался за членами избиркома, вылетавшими с выносной урной к маячникам и техникам некоего радиообъекта, живущим в глухомани на севере острова. С нами в утробе вертолета нежно жался к новенькой, только что купленной в рыбкоопе стиральной машинке мужичок, возвращавшийся домой, на маяк. Я полюбопытствовал, будет ли его жена рада этому подарку.
«Да причем здесь жена? – ответил он вопросом на вопрос. – Это меня все наши мужики в поселок откомандировали за стиралкой».
Выяснилось, что машинка им нужна была для изготовления браги. Оказывается, если в бак залить теплой воды, добавить дрожжей и сахару, а затем, хорошо укутав, беспрерывно перемешивать, то процесс созревания веселого напитка, вроде, идет гораздо быстрее. Мол, пробовали использовать обычные, домашние, в которых белье стирают. Но как бы их не промывали, не выполаскивали – все равно с мыльным привкусом выходило. Вдобавок, жены по башкам настучали, категорически запретив «химичить». Короче, мужики скинулись и отправили товарища за новой машинкой, чтобы только для браги.
– А почему с центрифугой взял? Неужели дрожжи отжимать?! – давясь от смеха, спросил я.
– Какая была – такую и взял, – буркнул в ответ обидевшийся, видимо, мужичок.
Ну, и поделом мне: нашел над чем подшучивать. Над святым, можно сказать! Хорошо нам, поселковым, алкогольными «харчами» перебирать, их было полным-полно в местных магазинах вплоть до горбачевского сухого закона. Да и с едой на Кунашире до 90-х годов вполне прилично обстояли дела. Зато потом, когда буквально все исчезло с прилавков – островитяне чуть ли не взвыли. Если на материке, в селах и малых городах еще как-то люди перебивались за счет подсобных хозяйств, то на Курилах с их сложным климатом, прокормиться с земли было очень не просто. Тем более, для избалованных хорошим снабжением людей. Даже опыта самогоноварения на острове за редким исключением ни у кого не было.
С благодарностью до сих пор вспоминаю своего хозяйственного друга-хохла Серегу. Насмотревшись, как я пытаюсь угостить гостей разбавленным с горем пополам вонючим питьевым спиртом, купленным на талоны, он крякнул и вышел вон. Вернувшись через полчаса, принес емкость восхитительного напитка, от которого сначала по жилам Боженька босичком будто пробегает, а потом на спине веселые шершавчики снуют.
Заодно Серега вручил мне в подарок некий мудреный аппарат с отстойником для слива сивухи, спаянный его золотыми руками из блестящей пластины фотоглянцевателя. Вслед за этим агрегатом Серега притащил через пару дней небольшую железную бочку, полную отборной (где только взял?) пшеницы, несколько больших 20-литровых баллонов из-под уксуса и пачку сухих дрожжей. И устроил подробный, можно сказать, пошаговый мастер-класс. После того я через лет пять практики даже знакомых японцев не стеснялся домашним вискарем угощать. Те, когда узнали, что пьют – не поверили. Залопотали меж собой, полезли в словари перепроверять значение слова «самогон». Потом долго крутили головами, со свистом втягивая воздух сквозь зубы и хлопая себя ладонями по коленкам. А за тем, накатив еще по одной, на полном серьезе порекомендовали узаконить «хобби» и расширить его до бизнес-уровня. Мол, отбоя не будет. Во всяком случае, со стороны их соплеменников, приезжающих на Кунашир с безвизовыми экскурсиями.
На этой приятной ностальгической ноте я и хочу закончить сегодняшнее повествование.
До новых встреч!
Автор Александр МИРОНЧУК.
