СЛАВНЫЕ СЫНЫ ОТЕЧЕСТВА
Самое трудное в создании очерков о воинах, сложивших голову в боях за всех нас, за Россию, за будущее (уж не сочтите за пафос) всего нормального человечества – это встреча с его родными. Поверьте, очень непросто бередить души родных, кто еще не смирился с гибелью своих детей, отцов и братьев, не до конца оплакал тех, кто ушел навсегда в свой последний бой во имя жизни на земле. Но это – сущие пустяки с той болью, которой мы, журналисты, вольно или невольно раним родные сердца, расспрашивая – каким ОН был. Нет, каким ОН навечно остался для них в воспоминаниях, в их снах и молитвах…
Может быть поэтому, разговаривая в стареньком, ветхом хуторском домике с Надеждой Ивановной, матерью погибшего в прошлом году под Артемовском героического бойца Сергея Гордеева, я поражался её спокойствию и даже некоторой улыбчивой словоохотливости, когда она рассказывала о своем сыночке. О его детстве, о его бесшабашной юности, о его пацанячьей упёртости, с которой он шел к намеченной цели. Смотря на ее натруженные нелегкой работой руки, непроизвольно гладящих на столе время от времени стопку Сережкиных фотографий, я понял: она не верит. До сих пор не верит, что жестокая доля забрала навсегда уже третьего ее ребенка…
Сначала, десять лет назад в страшной автокатастрофе погиб первый из сыновей, Алексей. Затем, года два назад, скоропостижно скончалась от оторвавшегося тромба старшая и единственная дочь Елена…
Кстати, внук Володя, сын Елены, тоже воевал контрактником на Украине. А теперь восстанавливается после второго тяжелого ранения в одном из дагестанских госпиталей, где военврачи, похоже, готовят его к комиссии на увольнение.
Хотелось крикнуть: ну, хватит, судьба! Хватит, злодейка, посылать раз за разом в одну и ту же «воронку» горестные снаряды. Так нет…
Но все по порядку.
Родился Сережа Гордеев в крестьянской семье 22 февраля 1994 года. Он был последним ребенком из четырех детей Надежды Ивановны и Виктора Павловича, работавших в самом мощном в ту пору роговском колхозе имени Калинина. Работали до окончательного разорения колхоза в конце лихих, как сейчас пишут, 90-х годов. Несмотря на всеобщий бардак и нищету тех лет, заставлявшую родителей вкалывать от зари до зари, чтобы хотя бы как-то прокормить, одеть-обуть своих ребятишек, дети росли у них, можно сказать, правильными: с уважением к старшим, трудолюбивыми, неприхотливыми, знающими цену трудовой копейке.
Серега был спортивным хлопцем, участвовал во всех пацанских играх, успешно занимался конным спортом в нашей знаменитой Роговской конноспортивной школе, за что был неоднократно отмечен грамотами. А когда стал постарше, начал даже бегать по утрам и вечерам. Так будущий десантник готовил себя к службе в ВДВ. Старшеклассником он просто грезил попасть в ряды небесной пехоты.
Откуда у него взялась такая замечательная мужская мечта? Кто знает. Может, насмотрелся фильмов, может сам девиз парней в голубых беретах «Никто, кроме нас!» бередил юношескую душу, стремящуюся к преодолению любых трудностей на пути к Победе. А может на его жизненный выбор повлиял интересный случай, произошедший во времена его мальчишества. Тогда Сережа пришел как-то к своей тёте, чей муж – дядя Юра отслужил свое в Воздушно-десантных войсках. Паренек завороженно смотрел на мундир с голубыми погонами и знаками солдатских заслуг, на десантный тельник. Но больше всего на него произвел впечатление лихо заломленный, небесного цвета берет. Не отводя глаз, он спросил: а можно ли мне его забрать? На что тетушка, настоящая жена десантника, решительно отказала: мол, такие вещи нужно самому заслужить. Сказала, как отрезала.
Даже в телефонном разговоре я чувствовал, когда дядя Юра, рассказывая мне об этом случае, улыбался. Дескать, надул губёшки тогда Серега, но не обиделся и пообещал, что точно такой берет и у него будет.
И точно. Как-то вечером, когда Сергей Гордеев уже служил в 108-м гвардейском десантно-штурмовом полку, дядя и тетя услышали стук в окошко. Не поняли! Ведь двор, где они тогда жили, был сплошь обнесен высоким, двухметровым забором из профнастила, а калитка закрыта на замок. Открывают прихожку, а за дверью – улыбающийся до ушей Сережка, прибывший на побывку. Весь из себя такой в парадке, тельняшке и лихом голубом берете над чубом. Вот, мол, и я такой заслужил.
Дядя тогда удивился, взял фонарик и позвал племянника во двор. Осмотрел сплошной забор, на котором ни вмятинки, ни залома, ни царапины. Как?! А Сережа в ответ только улыбается: мол, дядь Юр, а то ты не знаешь, что для десантуры нет преград. Особенно таких плевых.
И действительно, служил Сергей свою срочную также лихо и достойно. Был командиром отделения артиллерийской установки, завоевывал первые места в полковых соревнованиях по рукопашному бою, был на отличном счету у воинских командиров. Может быть и поэтому, когда в Чечне понадобилось добить в горах остатки «духов» в их схронах, туда в числе ограниченного контингента из-под Новороссийска послали и Сергея Гордеева. Там он, кстати, стал официальным участником контртеррористической операции, что подтверждено соответствующим удостоверением и медалью, хранящейся сейчас в семье.
В общем, человек, как говорится, был на своем месте. Поэтому Сергей Викторович Гордеев сразу же после демобилизации подписал трехгодичный контракт с Министерством обороны, продолжая свою ратную службу в ставшем ему родным десантно-штурмовом полку ВДВ.
Потом, правда, на некоторое время приехал домой, чтобы жениться на своей первой школьной любви. Но что-то с ней не заладилось, и молодые вскоре расстались. Сергей, подрабатывая какое-то время на стройках, явно тяготился своей не складывающейся пока гражданской жизнью. Он так и говорил: «Нет, мам, это не мое». Ведь его душа по-прежнему была со своими боевыми товарищами, которые звали его к себе в невиданную доселе в истории России частную военную компанию «Вагнер». Так Сергей попал сначала в Сирию, потом в Ливию, потом, кажется, ЦАР, где тоже себя проявил более чем достойно. Во всяком случае, так о нем до сих пор отзываются товарищи по оружию. Недавно, например, родителям позвонил его уральский однополчанин по Африке с позывным «Старый», чтобы поблагодарить их за сына, на которого его боевые товарищи могли положиться как на самих себя. Ведь «Ричи» (такой позывной был у Сергея) никогда, ни при каких обстоятельствах, даже личной смертельной опасности не мог оставить товарища в беде.
…Слушая маму Сергея, я как-то неловко пошутил, что, дескать, его позывной в переводе с английского имеет много хороших, положительных смыслов, в том числе и «богатый». Она в ответ лишь грустно улыбнулась, оглядев потолок своей древней хаты. Да уж, мол, такой «богатый», что дальше некуда.
Хотя, конечно, у младшего сына, если не жизнь, то планы на будущее были действительно богатыми. Мечтал, как военный человек, где-то после сорока пяти лет выйти в отставку и построить прямо во дворе новый дом для своей семьи. И чтобы родители непременно были рядом. Уж очень ему по душе была жизнь в густой тиши родного хутора прямо на берегу спокойной, как зеленое стекло, реки в обрамлении камышей. При всей своей буйной, бьющей через край молодой энергии, он обожал часами сидеть на ее берегу с удочкой в руках. Страсть к рыбалке привил ему батя, потихоньку и незаметно от заскучавшего малыша, цепляя на крючок карасика и зовя: «Сережа, сынок, а ну не зевай, у тебя давно уже клюет»!
Отец сейчас с усмешкой вспоминает, как маленький Сережка иногда, видя чужую удачу, бесцеремонно забирал отцовскую удочку, потому что та якобы более счастливая на рыбу. Эх, какое это счастье было для них двоих…
Сейчас, почти год назад схоронив своего геройского младшего сына, они мечтают увидеть, наконец, совсем крохотную его дочку – их внучку Мирославу, родившуюся в самом начале минувшего марта. Сергей, узнав уже на украинском фронте о беременности жены Лолы, просил ее по телефону ничего пока родителям о том не говорить. Мол, в октябре, когда должен был закончиться полугодовой контракт с «Вагнером», сам приедет и расскажет, что они, наконец, вскоре увидят долгожданную внучку.
Увы, лихая судьба солдата распорядилась так, что его земные пути со своей крохотной дочуркой разошлись на веки…
С будущей матерью Миры, военным медиком Лолой, Сергей познакомился случайно, как и многие другие его современные сверстники – через Интернет. Родные, конечно, не знают всех деталей их первой встречи. Но то, что они мгновенно прикипели друг к другу, говорит тот факт, что она приехала к нему в часть в Новороссийск, да так там и осталась. Потом, правда, ее, как человека в погонах, откомандировали на время в столицу, куда, освоившись, Лола и зазывала своего суженого. Но Сергей был тверд: от своих братьев по оружию – никуда! Это уже потом, спустя время, после официальной женитьбы они стали строить совместные планы. Но их, как и десятки тысяч человеческих судеб, черным крестом перечеркнула война.
Мать рассказывала, как, чуя недоброе, уговаривала своего Сережку не ходить на фронт. Хватит, дескать, набегался уже под пулями, настрелялся. Но тот был непреклонен: кто, если не мы, кто, если не я защитит своих родных, свою Россию, свой хуторок Красный, что лежит посреди широких кубанских степей?
Погиб наш земляк, штурмовик Сергей Гордеев в прошлом августе у печально известного теперь всем города Артемовска. Из него вагнеровцы чуть ли не полгода упорно выбивали не менее упорно засевших там украинских всушников.
Он с командиром выехал на БМП в сторону передка, чтобы проверить боевое охранение и выбрать место для запуска разведывательного квадрокоптера. Вышли из брони буквально на минуту, командир нагнулся над планшетом, что его и спасло – только… тяжело ранило миной. А Сергей погиб.
Взрыв был такой силы, что хоронили в закрытом гробу. Хоронили на хуторском кладбище, где покоятся многие его предки. Так сам завещал своей жене русский воин Сергей Гордеев, знавший и спокойно говоривший о возможном исходе его последней командировки на фронт. Он также попросил, чтобы Лола, если он пропадет, не спешила говорить родителям: мало ли ошибок на войне случается. Ну, а если уж наверняка, то пусть сначала позвонит не больному после инсульта отцу, а маме. Его мужественной маме. Ведь она только его и простит.
– Когда анализы на ДНК брали, рассказывали, что экспертизу делают от месяца до полугода. А нам почему-то всего за десять дней сделали…
Говорят, что некоторые, не дождавшись результата, хоронят чужих детей, а потом выясняется, что какого-то неизвестного сына похоронили. А свой где-то в плену, может быть… А нам всего за десять дней ДНК сделали… Потому не верю, что Сережа погиб… Я себе наметила, что буду его еще пять лет ждать, если доживу, конечно…
Сон как-то приснился, что плачу, а невестка, вроде, меня будит и говорит: не плачьте, Надежда Ивановна, вставайте, а то сейчас Сережа приедет… И вроде почему-то народу много собралось его встречать. А я бегаю меж них, рыдаю и кричу: я же говорила! Я же говорила вам, что он живой и вернется, а вы не верили…
Проснулась оттого, что плачу навзрыд, так и не увидев сыночка… Он мне с прошлого августа так и не снился ни разу. Кумовьям снился, сестре, племяннице приснился, а мне ни разу… Так хочется хотя бы во сне с ним поговорить…
А натруженная женская рука все перебирала, все гладила фотографии сына, его боевые награды, среди которых был и посмертный «Орден Мужества».
Что я, прощаясь, мог сказать этой матери в утешение? Что герои не умирают, что они навечно среди нас? Что еще один ее сын, Иван, добровольно ушедший на фронт, отомстит за своего брата, добьет, наконец потерявших ум бендеровских нацистов и вернется с Победой? Так это она и сама знает. Потому что мать. Мать русского солдата.
Автор Александр МИРОНЧУК.
Фото из семейного архива.
