Жизнь и быт семьи Степановых в довоенный и послевоенный период (1939-1964 гг.)
Посвящается памяти наших славных земляков – семье Степановых и родовому гнезду, 80-летию переселения семьи с хутора Шкуропатского на хутор им. Первое Мая и 50-летию музея семьи Степановых.
С 1896 года семья Степановых жила на хуторе Шкуропатском. Это самый дальний хутор колхоза им. Первое Мая. Всего в колхоз входило четыре хутора: Шкуропатский, Ольховский, Волков и Куликов. Решением правления колхоза жителей х. Шкуропатского сселили ближе к шоссейной дороге, ближе к ст. Тимашевской. Объединили все хутора в один и дали ему новое название, как и колхозу – хутор Первое Мая.
Земельный участок, на котором разместилось подворье семьи Степановых (с садом и огородом в размере 0,75 га), в 1937 году получил один из сыновей Епистинии Фёдоровны – Филипп. Продолжительное время жила Епистиния Фёдоровна с младшими детьми Верой и Александром в семье Филиппа. Старшие сыновья Василий и Николай имели свои семьи, работали в колхозе. Сыновья: Фёдор, Иван, Илья, Павел учились в военных и педучилищах. Дочь Валентина с семьёй жила в ст. Староминской, работала учителем в СОШ №1. На каникулы и в отпуск дети Епистинии Федоровны приезжали в дом, который помогали строить Филиппу.
Еще до начала строительства было определено, где будет стоять жилье и надворные постройки. Первым делом на свободном участке посадили сад. В саду Степановых росли: шелковица, яблони, груши, жердёлы, сливы (терновки, метёлки), алыча (желтая и красная), ягодные кустарники: крыжовник, смородина черная и красная, малина. От старого сада до наших дней дожила лишь шелковица.
Затем Степановы стали заготавливать саман, камыш, пилить на старом подворье акации (в то время это был основной строительный материал). Филипп с женой Александрой Моисеевной налепили саман, и можно было начинать стройку. Но однажды, прийдя с работы, Филипп сказал: «Шура, я саман отдал в колхоз, нечем достроить ферму. Но на следующее лето нам его вернут, и мы построим хату». Из воспоминаний Александры Моисеевны: «Я не надеялась, что нам вернут саман».
В 1939 году, когда вернули саман, они построили хату и надворные постройки. С первой мазкой, как всегда, помогали родственники и соседи. А вторую (чистую) мазку и побелку Александра Моисеевна делала сама. В те годы белили только две стены: с фасада и со двора, а глухую и заднюю стены мазали раствором из глины, песка, коровяка – щитковали, так тогда говорили.
Хата Степановых отличалась от других в хуторе. С фасада она имела три окна, тогда как в те годы хаты строили на два окна. Крыша крыта камышом под корешок, камыш привезен из приазовских плавней. (В наших речках растет толстый камыш, которым крыли крыши надворных построек и изготавливали красивую изгородь под залом). Подвал и колодец Степановы выложили кирпичом, который привезли со старого подворья. Отец Михаил Николаевич в конце 20-х годов смастерил пресс для формовки кирпича и печь для его выжига. По воспоминаниям хуторян, Михаил Николаевич изготавливал и обжигал кирпич сам.
Как только была построена хата, надворные постройки – огородили двор и палисадник красивой изгородью под залом. Очень любила Епистиния Фёдоровна цветы, которые цвели у нее с ранней весны и до поздней осени. Душистые травки: мяту, любисток, канупырь и «шовку травку» посадили со старого палисадника впереди хаты. Цвели в палисаднике: воронэц, нарциссы, тюльпаны, пионы, панычи (цинния), чернобривцы, «гвоздики», дубки, «питушки» (ирисы). Радовали глаз: сирень, невеста, жасмин, розы (не колированные): красные, белые, розовые, желтые, лилии белые.
Напротив хаты построил Филипп летнюю печку – кабыцю. На ней все теплое время года готовили пищу. В ней пекли хлеб, бублики, пироги, пампушки, боковые пирожки. Бублики пекли всей семьей по мешку и больше. Чтобы они сохранились подольше свежими, их подвешивали в мешке на крюк в подвале.
Топили в те годы печки стеблями подсолнечника, кукурузы, хворостом, кураем. Самым «жарким» топливом был «кырпыч» – коровий навоз с соломой, который всю зиму собирали, по весне, разровняв, месили и лепили в станках, и высохший рубили на «кирпичики» специальными резаками. Это топливо берегли, топили, когда пекли хлеб и другую выпечку.
Несмотря на преклонный возраст, а перед войной Епистинии Фёдоровне было за шестьдесят, она, управившись дома по хозяйству, нянчила внучат и еще посильно помогала колхозу. По воспоминаниям хуторян, самый вкусный душистый хлеб получался у Епистинии Фёдоровны. Удивлялись хуторские хозяйки: «Зерно с одного поля получали, мололи на одной мельнице, а хлеб у Епистинии Фёдоровны лучше, чем у нас». Поэтому правление колхоза просило Епистинию Фёдоровну печь хлеб для общественного питания (в колхоз) в посевную и уборочную страду, которая в те годы длилась месяц и больше, так как техника в то время была малопроизводительна.
Епистиния Фёдоровна получала в колхозной кладовой мешок муки, днем пекла хлеб, складывала пышные, румяные буханки хлеба в возик (самодельную тачку) и везла сдавать свои изделия. Получала снова муку… И так весь сезон.
В подвале хранили Степановы картошку и другие овощи, соления, моченые яблоки и сливы, арбузы. В зиму заготавливали в больших макитрах творог, топленное сливочное масло, ряженку и сметану.
Со своего сада сушили фрукты для узвара. В сарае содержали корову, теленка, кур. В деревянном сажке – свиней. В сарае в заднем углу складывали кирпич-топливо.
В хате Степановых планировка комнат была иной, чем на хуторе Шкуропатском. Первая комната – сенцы – служила и кладовкой. В сундуке и фанерном ящике хранили муку, в закроме (ларь) за дверью – зерно. Здесь в корзине весной наседки высиживали цыплят. В углу вешали рабочую одежду, кошёлки и сумки, с которыми ходили на базар в ст. Тимашевскую. На чердаке у лежанки зимой хранили лук, чеснок, сухофрукты и орехи.
Колхоз им. Первое Мая был одним из передовых семеноводческих хозяйств Тимашевского района. Они собирали высокие урожаи зерновых. Кроме полеводческих бригад, в колхозе была садово-огородная бригада. Развито животноводство. В колхозе находились: МТФ – молочно-товарная ферма, СТФ – свино-товарная ферма, конеферма (основная тягловая сила в те времена – лошади и волы), кролеферма, овчарня, птицеферма, своя пасека.
Так как в колхозе собирали высокие урожаи, следовательно, и колхозники получали на трудодни больше. В то время велась натуральная оплата труда, т.е. платили зерном пшеницы, ячменя, ржи, подсолнечника, кукурузы, а также овощами и даже мёдом. Поэтому в своих огородах большую часть засеивали люцерной и суданкой. Часть полученного зерна ссыпали на чердак, а часть хранили в ямах (умели наши предки ко всему относиться по-хозяйски, бережливо).
Во второй комнате в хате Степановых размещалась кухня. Здесь в основном проходила вся жизнь семьи, особенно зимой. Это вполне естественно. Дважды в день, в холодное время года топили печку-грубу. Она очень похожа на летнюю печку – кабыцу. На ней также готовили пищу, в ней пекли бублики, пироги. В кухне каждый занимался своим любимым делом. Посуды в семье Степановых было немного. Когда появлялась возможность, старались приобрести нужную красивую вещь. По воспоминаниям жены Ивана – Ольги, были у них шестигранные деревянные миски, деревянные ложки. Хлопцы могли сами вырезать и миски, и ложки.
Очень любили в семье Степановых вареники с творогом, картошкой, капустой и фруктами. Заслышав, что на ужин вареники, бежали хлопцы во двор и вырезали из камыша двурожковые вилки. И только перед войной приобрели они алюминиевые ложки и вилки, что было по тем временам большой новинкой.
Керамическую посуду: кувшины, макитры, полумыски – покупали в Тимашёвке на рынке. Они, как правило, разных размеров: для сливок, ряженки, молока, вареников, для теста, для засолки овощей.
На металлической кровати, спинки которой сделаны из красиво выгнутых прутьев, спали Филипп и его жена Александра. Кровать особенно памятна Степановым тем, что сделана «золотыми» руками их отца Михаила Николаевича. Над кроватью свисала деревянная, подбитая мешковиной колыбель-колыска. В 1939 году у Филиппа и Александры родился сын Георгий. Он «обновил» колыбель и хату своим появлением на свет.
Радовалась Епистиния Фёдоровна рождению внуков. Видела в них продолжение Степановского рода, находила в них знакомые, дорогие черты своих детей. Внуки платили своей любимой бабушке любовью и привязанностью. Редкий год пустовала колыбель у Степановых – 15 детей было в семье Михаила и Епистинии: 12 мальчиков и 3 девочки (четверо не дожили и до совершеннолетия). Выросли дети, пригодилась колыбель внукам.
В семье Степановых была швейная машинка, на которой Епистиния Фёдоровна и Александра Моисеевна обшивали семью. Женщины умели прясть пряжу и вязать носки и варежки.
Как только был радиофицирован хутор, в хате Степановых заговорило радио – «черная тарелка», так тогда называли репродуктор. С удовольствием все слушали московские новости, литературные передачи, концерты.
Удивительная тяга к знаниям царила в этой семье. Отец Михаил Николаевич был грамотным человеком. Умел читать и писать, хорошо разбирался в литературе, сам сочинял сказки и увлеченно рассказывал их детям. Послушать Михаила Николаевича собирались в хате Степановых не только сверстники детей, но и пожилые хуторяне.
Старшие дети учились грамоте у отца, а младшие, окончив четыре класса хуторской школы, шли учиться дальше в ст. Днепровскую или в ст. Тимашевскую. Из хутора Шкуропатского до ст. Днепровской – 5 км, до Тимашевской – 7 км. Каждый день туда и обратно ходили ребята за знаниями по бездорожью, в холод и в зной. Портфели им заменяли холщовые сумки. Зачастую книги носили за поясом, сохраняя от дождя и мокрого снега.
Очень любили в семье Степановых читать. Поэзией Пушкина и Лермонтова зачитывались Иван и Павел. Сами писали стихи. Павел, уезжая в Киев во второе артиллерийское училище, оставил свою тетрадь со стихами и попросил мать: «Сохрани тетрадь до возвращения с большой перемены». Он только окончил педучилище, мечтая стать учителем и всю жизнь воспитывать детей. Учебу в военном училище называл «большой переменой». К сожалению, тетрадь Павла со стихами, документы и часть семейных фотографий во время оккупации пропали бесследно.
Еще одна страсть была у братьев Степановых – занятия спортом. В колхозе была образцово-показательная спортивная площадка с футбольным полем. Хлопцы играли за сборную колхоза. Футбольная команда колхоза им. Первое Мая принимала участие в районных играх, получала призовые места.
Территорию хутора опоясывала полноводная река Кирпили, в которой Степановы ловили рыбу, купались, плавали «на перегонки». Саша-младший – любил плавать вдоль берега (по воспоминаниям двоюродной сестры, его ровесницы Александры Фадеевны Степановой-Штокаловой). У гребли комсомольцы и молодежь хутора мечтали построить лодочную станцию для отдыха в выходные и праздники. Мечте не удалось осуществиться – помешала война.
Василий и Филипп были комсомольскими секретарями в колхозе. Сохранился комсомольский билет Клавдии Симоненко, где в графе «уплата комсомольских взносов» – роспись секретаря Филиппа Степанова. Приезжая летом на каникулы и в отпуск, братья помогали колхозу в уборке урожая. Минимум – 180 трудодней, зачастую перевыполняли, за что не раз получали премии. Но как бы ни уставали на работе, часок для занятий спортом выкраивали. Братья с честью носили значки БГТО, «Ворошиловский стрелок», «Ворошиловский всадник», ОСОВИАХИМа. Эти значки получить было не просто, их нужно заслужить, как награду. Павел, приезжая на каникулы, занимался с хуторскими ребятами сдачей норм ГТО. Учил их метко стрелять из мелкокалиберной винтовки, преодолевать полосу препятствий, крутить солнце на турнике и упражняться двухпудовой гирей.
Епистиния Фёдоровна глубоко верующий человек. В хате семьи Степановых был иконостас. Епистиния Федоровна посещала храм не только в православные праздники. Из воспоминаний Евдокии Ивановны Рыбалко (жены племянника Е.Ф. Степановой): «Когда еще жили на Шкуропатском, перед Пасхой к тете Песте приезжала пани Шкуропатская и просила ее испечь куличи, чтобы не стыдно было стоять в церкви. Она знала способности тети Пести вести домашнее хозяйство, поэтому и обращалась к ней. Привозила все необходимое для выпечки, а тетя спрашивала: «Пани, а мне можно оставить себе?». На что пани отвечала: «Конечно, оставляй».
Когда в 1964 году Епистиния Фёдоровна и Александра Моисеевна уезжали в Ростов-на-Дону, они свои иконы подарили хуторянам. На сегодняшний день в хате Степановых в красном углу висит икона, которую передал в дар музею Коршак Георгий Максимович – внучатый племянник Епистинии Фёдоровны. Это икона, которой родная сестра Епистинии – Феодосия в день свадьбы своей дочери Ефросинии в 20-е годы XX века (мать Георгия Максимовича) благословляла дочь.
Купили Степановы в новый дом патефон и очень радовались покупке. Было удобно, можно слушать музыку в доме, можно вынести во двор, заводи, работай и слушай, можно было подобрать мелодию на слух.
Степановская семья – музыкальная. Отец Михаил Николаевич хорошо играл на гармошке, приятным голосом пела Епистиния Фёдоровна, особенно украинские песни. Дети с раннего возраста учились музыке. Николай хорошо играл на баяне, Павел на скрипке, гитаре, балалайке. Александр-младший, Фёдор, Илья и Валентина играли на гитаре, мандолине; Филипп играл на балалайке. Иван и Василий могли играть на всех музыкальных инструментах, которые были в то время в колхозе. Василий организовал струнный и духовой оркестры, в колхозе им. Первое Мая руководил духовым оркестром.
Духовой оркестр колхоза принимал участие на олимпиаде в г. Ростове-на-Дону в 1940 году. Заняли там второе призовое место. В награду получили комплект духовых инструментов.
Братья Степановы часто устраивали импровизированные концерты у себя во дворе, в хате, клубе. Пели под аккомпанемент новые песни, ставили одноактные пьесы, написанные Филиппом, в которых он высмеивал лодырей, нерадивых хозяев, пьяниц. Он же исполнял комические роли, задорно пел частушки. В одной из таких высмеивал девушек, которые увлекались косметикой Московской фабрики «ТЭЖЕ»:
На губах ТЭЖЕ,
На щеках ТЭЖЕ,
А целовать где же?
Радовалась Епистиния Федоровна, глядя на своих детей. У Василия, Николая, Филиппа и Валентины уже семьи, дети. Иван, Илья, Фёдор, Павел – офицеры.
В августе 1939 года в дом пришла первая похоронка – в боях на Халхин-Голе погиб Фёдор. Посмертно награждён медалью «За отвагу». А в декабре 1939 года умерла дочь Вера в Днепровской школе прямо за партой. Из воспоминаний ее подруги Нины Семеновны Бречко-Цыбуля: «Мы ходили в школу. В хорошую погоду туда и обратно каждый день, а в зимнее время, в распутицу родители снимали квартиру. Мы, три подруги, очень были дружны, жили вместе. Печи тогда топили камышом и рано закрыли трубу. А «коленца» у камыша тлеют дольше, да и печь остывала быстро. Вера спала на печке. Утром, когда мы пришли в школу, нам стало плохо. Нас спасли, а Вера умерла в школе за партой. Тогда говорили, что если бы у Веры был на голове платок, она осталась бы в живых. (Мы были в пуховых платках, а Вера в шляпе). Когда человек угорит, нужно голову или укутать, или поливать теплой водой. Вера носила шляпки, береты. Ее и Ивана в семье звали «интеллигенты».
Страшное слово «война» услышали Степановы по радио. Епистиния Фёдоровна воскликнула: «Боже, шо ж то будэ! Тай Ванюшка там, тай Павлушка там, тай Илюшка там! Та уси ж там будут!».
В мае 1941 года из этой хаты проводили на переподготовку Филиппа. Попрощавшись с матерью, они с Александрой Моисеевной пошли в ст. Тимашевскую, за греблей (мостом) по шоссейной дороге. По обе стороны шоссе – поля пшеницы 2-й полеводческой бригады колхоза им. Первое Мая, где бригадиром работал Филипп. Добрый ожидался урожай, радовался Филипп. Колхоз готовился на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку и один из лучших его бригадиров – Степанов Филипп. Провожая мужа, Александра Моисеевна плакала, а он уговаривал: «Не плачь, Шура, к уборке вернусь». Но случилось так, что ни к уборочной страде, ни позже Филипп не вернулся. А вместе с Филиппом на переподготовку призвали и Василия. Повышали свои воинские звания братья в г. Евпатория, только в разных воинских частях. Один раз пересеклись у братьев фронтовые дороги, о чем в своих письмах они сообщили матери.
А в сентябре 1941 года из этой хаты мать проводила своего последнего сына – «мизинчика» Сашу.
Короткий митинг у магазина. Восемнадцать хуторских парней уходили в этот раз на фронт. После прощания колонна новобранцев отправилась в Тимашевский райвоенкомат. Во главе колонны шагал русоволосый паренек Степанов Саша. Долго смотрела мать вслед удаляющейся колонне и шептала: «Сыночки, дорогэньки, вэрниця живи…». Но не их вина, что, заслонив собой свободу и независимость нашей Отчизны, родную Кубань, этот маленький Кубанский хуторок, свою хату под камышом и с земляным полом, родную мать и по сути всех нас с вами, – сыновья Епистинии Фёдоровны не вернулись домой живыми.
Все долгие 1418 дней ждала мать письма-весточки с фронтов. Пережили оккупацию. В их хате разместился немецкий офицер. Епистиния Федоровна и Александра Моисеевна с сыновьями Георгием и Евгением ютились в сарае или в подвале, зимой им разрешали побыть в хате. Георгий вспоминал, что, наверное, немец был добрый. Он угощал их галетами и другими сладостями.
В начале февраля 1943 года Тимашевский район был освобожден. Мать ждала писем, а приходили похоронки… Бесконечные слезы. Из воспоминаний Томилко Александра Ивановича, одноклассника и однокурсника Павла, известно, что они вместе окончили 7 классов школы колхозной молодежи, в 1939 году – педучилище ст. Ленинградской и подали заявления в военное училище. Но Александр не прошел по зрению, а Павел стал курсантом 2-го Киевского артиллерийского училища, которое окончил накануне войны 6 июня 1941 года с присвоением звания лейтенант.
«После освобождения района я решил навестить мать Павлуши и узнать о его судьбе, – вспоминал Александр Иванович. – В то время хаты на хуторе стояли далеко друг от друга. Деревья почти все румыны вырубили. Шоссейная дорога хорошо просматривалась со двора Степановых. Когда я подходил к хате Степановых, Епистиния Фёдоровна стояла у калитки. Узнав, кто пришел, она пригласила в дом. Окна были завешаны головными платками. Епистиния Фёдоровна достала две маленькие скамейки, мы с ней сели друг против друга. По ее лицу я понял, что она ничего не знает о Павле. И я начал вспоминать нашу учебу в школе и педучилище. Как из Брюховецкой шли по селам домой: был мокрый снег, и Павел дотащил меня до своего дома, где отогрели и накормили, как Павел играл в футбол, играл на скрипке, как он умел ценить дружбу. А Епистиния Фёдоровна говорила: «Та вин такий и е (есть)». Она боялась слова «был», потому что ждала и надеялась, что кончится война, и она встретит своих сыночков».
Иван Степанов, будучи на фронте, написал стихотворение «К матери», которое вместе с его письмами после освобождения Белоруссии (Иван расстрелян полицаями недалеко от Минска) переслала Епистинии Фёдоровне Татьяна Савицкая.
Помни, мама, детство наше.
В далеком хуторе глухом,
Как мы делили горе наше
Над речкой в домике своем.
Семью, веселую, большую,
Друзей, соседей полон дом,
Баян и скрипку удалую,
Их нежный звук и патефон.
Я детство наше не забуду.
Его счастливы времена.
И долго, долго помнить буду
Тебя я, мама. Ты у нас одна.
Люблю тебя я, мать родная.
Твои ласковые глаза,
А сколько слез ты, дорогая,
Страданий из-за нас перенесла.
После войны жила Епистиния Фёдоровна с женой Филиппа – Александрой Моисеевной и внуками: Георгием и Евгением. Александра Моисеевна с Филиппом прожили до войны 5 лет, а со свекровью Епистинией Фёдоровной она прожила – 29 лет.
Николай Михайлович (единственный сын Епистинии Степановой, который вернулся с войны) построил себе дом напротив станичного пляжа, в ст. Тимашевской. Работал на пенькозаводе (лубзаводе) сторожем. Николай Михайлович играл на баяне по праздникам, проходившим на заводе, фотографировал. У него был профессиональный фотоаппарат в деревянном корпусе. Очень дружны были Николай Михайлович Степанов и Михаил Иванович Безродний. Оба фронтовики, оба тяжело ранены, общее увлечение – фотография, оба плотники. Они во всем помогали друг другу. Михаил Иванович работал фотокорреспондентом в районной газете, в те годы «Колхозное Знамя», сейчас «Знамя труда». У него фотоаппарат был «слабее», чем у Николая. И по его просьбе они обменялись фотоагрегатами. Михаил Иванович на «деревянном» делал уникальные снимки. А когда приобрел новый современный фотоаппарат, отреставрировал Николаев и передал в музей с дарственной надписью. Теперь «деревянный» фотоаппарат занял достойное место в экспозиции.
В конце 40-х начале 50-х годов прошлого века внуки бабушки Пести уже ходили в школу. Окончив начальную хуторскую школу, шли учиться в средние школы ст. Тимашевской. В средней школе №11 учились Степановы: Евгений Филиппович, Георгий Филиппович, Валентин Николаевич, Анатолий Николаевич, Людмила Николаевна, Светлана Ильинична Лиходедова (дочь Ильи Михайловича).
По окончании семилетки внуки уехали учиться в Ростов. Останавливались у тети Вали, пока не получили общежитие. Евгений учился в Ростовской мореходке, а Георгий, Валентин, Анатолий, Светлана учились в училище Ростсельмаша и там же работали.
Епистиния Фёдоровна каждому внуку подарила чайную серебряную ложку на память.
Когда выросли внуки, разъехались, создали семьи, появились правнуки. В старенькой хатке, требующей ремонта, остались две пенсионерки. Все труднее было заготавливать топливо. И вот настал момент, когда нужно было покидать родное гнездо. У Жорика родился сын Олег. Он вступил в кооператив, предложил матери и бабушке продать хатку и внести деньги на трехкомнатную квартиру, чтобы всем было по комнате. Но на семейном совете решили: Александра Моисеевна едет к Жорику, а Епистиния Фёдоровна – к дочери Валентине Михайловне. Так они стали городскими.
Внуки навещали бабушку Пестю в ее квартире, когда она уже жила в Ростове. В последний путь Епистинию Федоровну провожали: Георгий, Валентин Васильевич, Валентин Николаевич.
Автор Т.С. Чумакова, Заслуженный работник культуры Кубани.
Август 2019 год.
СНИМКИ: с сайта Тимашевского музея семьи Степановых.
(Продолжение следует).
