СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ЦИКАЛО ЖАННЫ ЕВГЕНЬЕВНЫ
Поэзия – необычайно трудная нива. Её распахивают всю жизнь, добиваясь успеха, терпя непризнания, тешась иллюзиями о собственном мастерстве и значимости, внезапно получая поддержку или удары, откуда не ждали. Современники ревностно относятся к личности поэта, им легче не признать, чем возвысить. Потому как «в своём отечестве пророков не бывает», заметил ещё Иисус Христос по отношению к нему односельчан.
В советское время были массовые тиражи книг и газет. Партия пестовала тех, кто «лил воду на мельницу» социалистического реализма. Например, написал Шолохов рассказ, его опубликовали в газете «Правда». И сразу рассказ прочитали десятки миллионов граждан! Советские люди были «самым читающим народом в мире». В несколько дней автор становился известным и знаменитым. С другой стороны, где же теперь имена десятков и сотен прежних кумиров и «властителей идей»? Или всеми забытые, доживают в горькой старости последний остаток своих дней, не заработав даже приличной пенсии. А ещё хуже – забывают имя его сразу, с последними скребками могильной лопаты, оформляющей траурный холмик. Увы! Путь признания извилист, тернист и непредсказуем. Мирская волна возносит наверх и низвергает вниз по своей тайной прихоти, совершенно не ожидаемой.
Текущее время наиболее жестоко к собратьям по литературному перу. Газетчики, за малым исключением, ратуют лишь за «информативность» своей однодневной прессы, изничтожая и преследуя «лирику, душевность, чувства», то есть подражают западному образцу мышления и менталитета. Европейские языки информационные, оперируют терминами, не допускают двойных толкований. Но мы-то не такие! В нашем великом и могучем русском языке информационность представлена лишь частным случаем, «подотрядом из вида энного подкласса». Мы не такие, нас не причесать под Запад и за триста лет! И газетчики теряют тираж, отвернувшись от мастеров культуры и слова.
Тиражи книг небывало ничтожны, потому что разрушена система их распространения. Да и читают люди меньше, чем лет 20 назад, парализованные страхом добывания хлеба насущного. Издать же книгу практически возможно лишь за свой счёт. А какой он, этот счёт, у рядовых наших граждан? Мизерный же тираж не оправдывает затраты. Выпуск книги не рентабелен: за неё заплатишь типографии вдвое больше, чем выручишь от продажи.
Кто задумал уничтожение отечественной литературы – попал в «яблочко». Для пишущего человека выхода нет. Кроме как бросить перо и уйти в рекламу. Или писать «в стол», будучи известным только своей семье да соседям. Или после кончины, что тоже мало радует автора.
Поэтесса из станицы Медвёдовской Жанна Евгеньевна Цикало (ударение на первом слоге) нашла свой третий путь. Её слава началась снизу, в среде станичников. Через Дом культуры, литературный кружок, творческий конкурс, местную газету. Постепенно, без форсажей и штурмов, один по одному, она завоевывала своих сторонников, почитателей её поэтического дара. Научилась сама читать свои стихи, зажигая аудиторию. И даже сочиняет музыку песен, напевая на свой магнитофон мелодию, а затем совершенствуя её и записывая ноты с местным музыкантом. Её тяга к стихам, упорство в регулярном творчестве, особенно в последние лет пять, кажется, начинают побеждать. Песни подхватили местные творческие коллективы. К стихам приглядываются именитые литераторы: Виктор Лихоносов, Виталий Бакалдин, Кронид Обойщиков. Поддержал её творчество ныне покойный Иван Варавва, самый народный из кубанских поэтов. И всё это как-то разогревает «критическую массу», повышает значение и успех медвёдовской поэтессы. Значит, трогает она душу, «зацепляет» народ словом!
Я прочитал её третью книгу стихов и песен, вышедшую в конце 2006-го. Начинается она «Епистиньюшкой». И вот на этом-то стихотворении, признаюсь, мне дважды перехватывали горло слёзы. Что бывает очень редко. Почти никогда. Помню, на похоронах моей матери было такое. Противясь показаться слабым, я всё же непроизвольно рыдал, а кадык дёргался без моей воли, по лицу лились слёзы. Я не считал их презренными для мужчины, для мужика, потому что великое горе прощает бессилие.
О чём же стих? О Епистинии Степановой, прожившей 95 лет, потерявшей всех своих девятерых сыновей на войне и после неё – израненных. Это не творческое воображение, а жизнь, её неправдоподобная суровость, наказание без вины, то, что называют роком, судьбой. Это военный бич, хлеставший одну и ту же, ни за что, женщину многократно, чуть ли не до умопомрачения. А она терпела и выстаивала, позволяя себе кричать от боли в одиночестве, уходя в поля. Чтобы не растревожить оставшихся.
Не согнуться, не сломиться, выстоять,
Горюшко такое испытать,
Гибель девяти сыночков выстрадать,
Продолжая жить, трудиться, ждать.
Я обратил внимание, что в этом стихотворении поэтесса не поставила ни одного восклицательного знака! А лишь вопросительные. Как бы заземляя, приближая Епистиньюшку к богатырству, показывая в обычном необычное, характер многострадальной русской женщины.
Конечно, поэзия – это волшебство. Это подбор самых точных и нужных, да ещё и звучных, красивых, «складных» слов, какие и воздействуют на незнакомого читателя, тотчас становящегося родным, понимающим, сопереживающим.
Следующие стихи посвящены отцу Михаилу Степанову, сыновьям Епистинии Фёдоровны Александру, Фёдору, Павлу, Ивану, Илье, Александру младшему, Василию, Филиппу, Николаю, то есть всем девятерым. Это законченный чеканный цикл, как венок сонетов на одну тему, как ожерелье из драгоценных бус, на память своим героям. Строй стихов простой, рифма не усложнённая, язык возвышенный и гармоничный. Поэтесса как бы приподнялась над обыденным, её сердце подсказывает, нащупывает сюжетные повороты. Она уже не вольна управлять своими героями, они, с их трагической судьбой, сами ведут её волнующий строй строк, заставляя читателя тоже поддаться ему. Сопереживать. Подниматься над обыденным. Чувствовать героизм. Трагичность. Где-то и несправедливость, от Бога и людей.
И напоминание, что живём в России, а она почти не меняется ни за сто, ни за тысячу лет. Набор губительных черт в национальном характере не уменьшается в сумме: зависть и корысть, бессердечие и себялюбие, неуважение к личности человека и лицемерие. А если страх, то лишь за собственную шкуру. Не нашлось ведь никого поблизости, чтоб «откосить» от войны хоть одного сына, оставить его на старость Епистинии? У казаков, например, было правило: не посылать в пекло юношей, единственных у отца-матери, и видно было их по серьге в левом ухе. А кто попал на службу уже женатым? Того отличали по серьге в правом ухе и тоже поджаливали командиры. А гнать на убой всех подряд, как пушечное мясо – жестоко и бессердечно. Недаром в ВОВ людские потери СССР в живой силе превышают почти в четыре раза потери Германии (28 миллионов против 8).
…Мы беседуем с Жанной Евгеньевной в салоне легковушки. К её дому не проехать по случаю дождя. Она рассказывает про свою жизнь, про дорогу в поэзию. Я слушаю её размеренные слова, записываю на диктофон. Вроде бы обычная судьба, хорошо сложившаяся семья. Трое собственных детей. Хороший, понимающий муж. Годы прокатились, как в скором поезде. Приближается ранняя старость с надеждой, что в своём доме будет хорошо. А вот начало было трагическое. Мать решила бросить новорождённую девочку. Запеленала и оставила в холодной комнате в конце декабря. А сама уехала в Калининградскую область. Как она решилась на такое противоестественное действо? Боялась не прокормить? Не хотела дополнительных забот? Что-то сломалось в её материнском инстинкте? Отца она обманула, что ребёнок скончался. Девочка двое суток кричала, пока не услышали дальние соседи. Пошли на крик, обнаружили ребёнка, доставили в больницу. Первый незаслуженный жизненный удар залечивала добрая и чувствительная женщина-врач. Любовно и терпеливо выхаживала, лечила от воспаления лёгких несколько месяцев, заменив мать. Когда закончились сроки, передала свою «крестницу» в детский дом.
Я думаю, что первое потрясение вписалось на всю жизнь. Ведь не укладывалось в подсознании, что родная мать и есть главный предатель. Дальнейшая биография тоже не сладка. Из детского дома вызволил отец, уже женатый на мачехе. И хотя та была учительница, казалось бы, должна быть гуманной, но тоже помыкала ребёнком, старалась забить волю девочки, признать свою второсортность. В общем, сюжет «Золушки». Несчастливое, суровое детство.
Хлебнув горя в детстве и отрочестве, Жанна рано стала самостоятельной и прилежной. Жила и в Калининграде, у матери, которую простила, и в Туле, у отца. В Медвёдовскую она попала по направлению Калининградского гормолкомбината на учебу в школу сыроделия. Здесь-то она и осталась, полюбила природу, тёплый климат, трудолюбивых потомков казаков. Тянулась к умным людям. Пробовала сочинять стихи. Её иногда печатали, призывали «работать над собой», а иногда и воровали её произведения.
Вначале она откликалась на дежурные события, в стихах что-то робко заявлялось, кому-то нравились её строки, а кто-то считал несовершенными. И это, наверно, было действительно так.
Но Жанна Евгеньевна интуитивно «нащупала» свою тему. Это был образ Епистинии Степановой. Эта женщина – дороже родной матери. Она родила, вырастила девятерых, сполна выполнив свой долг перед Природой и Божьим законом. И были счастливы её сыновья, их не предала мать. От рождения и до гибели они были счастливы материнской любовью, крепкой семейной защитой. И в бой, даже последний, шли, надеясь на удачу и надёжный семейный тыл. Впереди – враг, но позади – любящая мать. Впереди – взрывы и пули, но не так это страшно, потому что позади – неиссякаемая и вечная материнская любовь.
Поэтесса, мне думается, своим циклом стихов о семье Степановых больше всего хотела показать пусть даже несчастливую, но неизбывную материнскую любовь, данную Богом каждой женщине. Она как бы освободилась от тяготы раннего предательства, причинённого ей самой родной «матерью». Слава Богу, что ещё есть такие матери, как Епистиния. Никогда не оставят ни живых, ни мёртвых, ни в славе, ни в позоре своих чад! И пусть они появляются вновь и вновь в молодых русских девушках, с их юной силой и беспредельной любовью.
По-моему, на сегодняшний день стихи Ж.Е. Цикало о подвиге семьи Степановых, с хутора Тимашевского района, являются самыми проникновенными, достойными внимания любых ценителей поэзии. Жаль, что мало привёл стихотворных строк из-за малости печатного пространства. Жанна Цикало взяла свою высоту! Поверьте, это серьёзное достижение поэтессы, давно уже признанной земляками. Дело теперь за верхним, краевым эшелоном пиитов.
Автор Виталий КИРИЧЕНКО,
лауреат шолоховского конкурса поэзии и прозы российского союза писателей, член российского союза писателей.
Публикация из книги, выпущенной редакцией газеты
«Антиспрут»: «Тимашевск: между прошлым и будущим»,
издание пятое, 2014 г.
Снимки из архива редакции газеты «Антиспрут».
