Проблемы сохранения Историко-культурного наследия
На территории кубанской станицы Роговской было много курганов, придававших станице неповторимый колорит. Но, начиная с шестидесятых годов прошлого века, колхозное начальство стало безнаказанно уничтожать и курганы, и меотские городища, используя их землю на хозяйственные нужды. Станица понесла невосполнимые потери в своей индивидуальности. Тем более что никто не имел об этих объектах исторических знаний.
Студентка педвуза, роговчанка Людмила Процай написала дипломную работу об одном из курганов, оказавшемся совершенно замечательным. В станице давно гуляла молва, будто какая-та шайка ночью вгрызлась лопатами в этот курган и к утру слиняла, откопав золотого орла и золотого коня, которых народ определил по оттискам. Людмила Процай через краевой музей и прессу оповестила станичников, что раскопки в 1912 году вела группа очень авторитетных археологов из Санкт-Петербурга, ни в каких шайках не состоявших, они работали днями и никуда по ночам не вгрызались. Дело свое они делали целенаправленно, вскрыли погребения меотов, обрядовые предметы, никаких, конечно, орлов с конями не обнаруживали, поскольку скрытые погребениями когда-то жившие здесь люди никаким богатством не отличались.
Археологи обратили внимание на работу студентки, обследовали земли колхоза, нашли полторы дюжины объектов – городищ, погребений, курганов, в значительной мере повреждённых уже в последнее время. Некоторые из останков меотских поселений были распаханы и включены в площадь колхозного севооборота, другие использованы при строительстве молочной фермы. Варварское обращение с памятниками прошлого подпадало под статью уголовного кодекса, но никто не обращал на это внимания. В конце концов, сошлись на компромиссе: колхоз финансирует раскопки и исследование археологами одного из меотских поселений и тем всё завершается.
Археологи вели раскопки на территории четвёртой молочной фермы колхоза имени Калинина, где примерно в Христову эпоху находилось меотское поселение. Помимо обычной картины быта двухтысячелетней давности археологам открылись боевые эпизоды на поселении, видимо, подвергшемся нападению: воин-лучник, погибший после того как использовал последнюю стрелу, девочка-подросток, прятавшаяся в зерновой яме и там принявшая смерть… Суровый мир господствовал на наших просторах две тысячи лет назад.
Археологи активно накапливали богатый материал, но аппетит разгорался дальше, а буквально в нескольких километрах под станицей Новоджерелиевской находилось городище таких размеров, какого нельзя себе представить. Обычно центр меотского поселения составляет небольшую возвышенность, цитадель метров тридцати в диаметре, которая примыкает к реке, окружённая оттуда защитным рвом и когда-то покрытая хижинами, дальше идёт второе водное кольцо, за которым тоже лепятся скромные жилища. Орловы Могилы, как называется это место у новоджерелиевцев, поражают своими размерами. Цитадель имеет в поперечнике до двухсот метров, довольно высоко над берегом, от которого всю её окружает ров метров семи в глубину, а шириною примерно метров 15. Судя по всему, в действующую пору это была серьёзная преграда для супостата. Всё говорит за то, что в районе двух тысяч лет назад здесь был мощный укреплённый центр, имевший военное значение с политическими амбициями и недюжинным торговым потенциалом.
Чем же могли бы торговать в ту пору Орловы Могилы? Небось, прежде всего рыбкой, которою богата необъятная сеть Кирпильских лиманов? Карасик, линёк, краснопёрка? Как бы не так, господа. А осетра, белугу не хотели? Увы, сегодня от того времени осталась лишь крупная чешуя, которую находят у берегов Орловых Могил. А в Роговском городище нашли алчики – косточки из позвонков красной рыбы, ими меоты когда-то играли в кости. Вот всё, что имеется сегодня в нашем наследстве от такого роскошного прошлого.
Возглавлявший раскопки Николай Шевченко иначе как больным голосом и говорить не мог о Новоджерелиевском поселении. Но туда нечего было и думать подступиться. В Роговской как-то попроще, там предъявили руководству претензии, что, мол, есть статья закона, по которой если не можете соблюдать в порядке находящийся на вашей территории исторический памятник, значит, обязаны финансировать его исследование. Иначе ведь последствия могут быть весьма серьёзные. В Роговской это поняли и деньги дали.
В Новоджерелиевском колхозе «Победа» председатель Анатолий Матвеевич Гарбуз был человек самовластный и на наше «Вот составим акт, что у вас культурный слой городища нарушен, и передадим в прокуратуру» – отреагировал глубоким презрением на лице и сказал, что сейчас угроханы миллиарды рублей на поворот русла северных рек (помните, был такой проект?), ну и кто за это ответил? И тогда сразу стало ясно, что в этом колхозе раскопки нам не светят. Тем более что по заказу Анатолия Матвеевича в местном музее уже изготовлен ретивыми заказчиками мемориальный комплекс, в котором Ленин идёт впереди, с ним матрос, солдат, рабочий, крестьянин и вся компания с большой устремлённостью двигается по направлению вперёд. В ту пору именно таким памятникам отдавалось предпочтение. Есть, к слову, станица, где огромный дом в два или три этажа целиком забит подобного рода библейскими шедеврами в духе социалистического реализма.
В Брюховецком районе первым секретарём райкома партии был Юрий Иосифович Гарькуша.
– В моём дипломе написано «Инженер минус механик», – сказал он с усмешкой, подчёркивая технический характер своего образования. Тем не менее, к труду археологов он относился с уважением и доверием.
– Надо, Анатолий Матвеевич, чтобы ребята поработали у нас, – сказал он жёстко. – Это нужно для поколений. Нас не будет, а это останется. На все времена.
Анатолий Матвеевич не отвечал, но мы поняли: раскопки будут! Авторитет первого секретаря Ю.И. Гарькуши в районе был высок.
И раскопки переместились под Орловы Могилы.
Это легко сказать, а как составить план раскопок, чтобы получить максимум интересной информации?
«Роскопана Могыла» в Роговской копалась в 1912 году с целью исследовать центральное погребение, поэтому осталась почти целой, только с большой выемкой посередине. В 80-е годы исследовался курган на западном выезде Тимашёвска. От кургана не осталось ничего, он был исследован досконально, всё 31 захоронение.
Исследовать таким образом Орловы Могилы невозможно, поскольку это огромный объект. И археологи очень старались, чтобы попасть в точку, не прогадать, выбрать самые интересные места для исследования. Им удалось определить в общих чертах устройство и убранство помещений, в которых жили меоты, как было устроено отопление, ряд бытовых приёмов и привычек.
Но кончался сезон раскопок, пора было подводить к концу отношения с колхозом, а у археологов ещё столько неисследованного, невыясненного, неузнанного! Само собою просилось продление раскопок на ещё один хотя бы сезон.
– Это не в моих силах, – отвечал нейтрально Анатолий Матвеевич Гарбуз. – Решает общее собрание. Вот будет итоговое собрание, как оно скажет, так и будет.
Стояла осень, археологи, наконец, дождались за весь год итогового собрания. В самом его конце председатель колхоза сказал, что вот тут работавшие текущий сезон археологи хотят у нас остаться, чтобы мы оплатили им ещё один сезон работы. Так что будем с ними делать? – спросил он голосом, исполненным некоторой иронии.
Поднялся с места колхозник и высказался в целом отрицательно и с сомнением по поводу того, чем занимаются археологи.
– Якись там мяоты, на шо воно нам, я нэ понимаю.
Почуяв общий настрой, вскочил секретарь парткома колхоза и бойко и убедительно повёл речь о том, что наше дело хлеб, молоко, увеличение продукции, перевыполнение планов, повышенные обязательства, а тогда уже какие-то меоты, которые никуда не денутся.
– В общем, кто за то, чтобы позволить археологам поработать ещё сезон – голосуем.
Так сказал председатель колхоза и к изумлению многих поднял руку вверх. В самом скверном положении оказался секретарь парткома, который весь засуетился и не знал куда себя деть, но в конце концов вынужден был вслед за председателем поднимать руку в противовес своему выступлению. Археологи же были счастливы. Они провели ещё полный сезон на таком великолепном объекте. И удача им улыбнулась широкой улыбкой. Им удалось раскопать пифосы – крупную глиняную посуду для хранения зерна, вина и других продуктов. Участница экспедиции столичная студентка ростом за 180 сантиметров чистила пифос, забравшись внутрь, и её не было видно.
Археологи замечали за Гарбузом такую особенность. Он мог быть не слишком приветлив, что-то ему не нравилось, но когда он уже примет решение оставить объект за археологами, он всё продумает, всё учтёт и отдаст все распоряжения, чтобы у археологов были все возможности для удобной работы. И о пользе для колхоза не забыл: по его заказу археологи изготовили макет меотского жилища, размещённый в музее, где можно видеть условия жизни и быт древних людей.
Сегодня Новоджерелиевский историко-археологический музей уже много лет возглавляет Елена Дмитриевна Волошина. В нём разные отделы, он по-настоящему может заинтересовать человека. Люди, зная, что есть музей, непонятные вещи несут сюда и очень часто делают удачные приношения, благодаря чему фонды музея потихоньку и неизменно пополняются.
В Роговской из работы археологов не было извлечено настоящей пользы. Там многие по-прежнему если и смотрят на следы, оставленные жившими когда-то меотами, то как на возможность поживиться. Какой-то придурок взял и раскопал курган, проделав титаническую работу и оставив кучу черепков. На какие сокровища он рассчитывал?
По дороге из Тимашёвска в Роговскую проезжаешь слева хутор Карла Маркса. После него на седьмом поле в двух сотнях метров от края поля возвышается довольно высокий курган. Он всегда в севообороте. Сейчас на нём озимь. Как исторический памятник он не должен эксплуатироваться, даже окружающая его земля в радиусе 50 метров должна оставаться свободной от посевов и другой хозяйственной эксплуатации как защитная полоса. Но…
Мне доводилось быть на этом кургане не один раз. Созданный тысячи лет назад, он и теперь сохраняет удивительно правильную форму, как будто его насыпали под контролем какого-то прибора.
Автор Григорий Тамбиянц, Заслуженный журналист Кубани.
